Несколько мгновений я не могу ничего понять. Зачем на гребень лезть? Это фрицы нас оттуда моментально снесут. Какими длинными очередями? И тут до меня доходит — да он же пьяный! С трудом удержался от того, чтобы швырнуть гарнитуру связисту. Отдал аккуратно, незачем имущество портить, может, еще пригодится.
— Выруби эту шарманку на хрен!
Выкручиваться придется самим.
— Ерофеев, как там фрицы?
— Пока тихо сидят.
Надо бы самому взглянуть. Вытаскиваю из грузовика трофейную блузу, выворачиваю белой стороной вверх и натягиваю на ватник. Теперь на белом фоне не так выделяться буду. Но тут меня опять позвал связист.
— Кто?
— Замполит.
Час от часу не легче, сейчас еще этот политику партии мне разъяснять будет.
— На связи, товарищ майор. Прием.
— Что дальше делать думаешь, сынок?
От такого обращения я малость обалдел, по возрасту я вроде даже постарше его буду. Потом до меня дошло, что из всех полковых сержантов только я один бугай на пятом десятке, а большинство остальных вполне замполиту в сыновья годятся. Однако время идет, надо принимать решение.
— Дождусь темноты и по одному выведу орудия назад в безопасное место. Прием.
— Дождись и выведи. Только не назад, а вперед. Назад тебе сейчас лучше не возвращаться, поверь мне.
— Понял, товарищ майор. Связь кончаю.
— Удачи тебе, сынок.
Гарнитуру я вернул связисту, а сам направился к Ерофееву. Подползаю к Кольке и пытаюсь глядя в бинокль отыскать фрицевскую позицию. Полевой бинокль шестикратного увеличения с сеткой на линзах, в латунном корпусе, выкрашенном черной краской, на коричневом кожаном ремешке достался мне от Угрюмова. Шарю взглядом по небольшим снежным холмикам и ничего не вижу.
— Колька, ты их видишь?
— Вижу.
— Где?
— Во-он бугорок…
— Какой бугорок? Их здесь до черта.
— Вон, с кустиком.
Бугорок с торчащими из снега прутьями я отыскал, а фрицев нет.
— И где?
— Чуть левее…
Наконец до меня доходит, что темное пятно — это дульный тормоз. Дальше виден выкрашенный белой краской ствол, а вон и край щита торчит. Хорошо замаскировались, гады. И никакого движения. И пулемета у них нет.
Скатываюсь вниз и подхожу к Аникушину с Илизаровым.
— Ну что? Будем темноты ждать?
— Зачем? — удивляет меня ефрейтор. — Фрицы, думаю, уже сбежали.
— ?!
— Сам посуди. По второму грузовику они какими стреляли?
— Бронебойными.
— Вот. А почему бронебойными?
— У них осколочные закончились! — догадался я.
Смотрю на брошенный немецкий тягач, и вся картина сразу складывается. Тягач сломался, расчет откатил пушку с дороги, дождался первой же русской колонны, которой на свою беду оказалась наша батарея, и выпустил по ней все, что у него осталось. Будь у них еще хоть один снаряд, орудие мы бы просто так не откатили. А они свою задачу выполнили и ушли, минут десять тому, попробуй догони.