Бебс удалилась, а мистер Джексон задумался над ее словами. Ему понравилась та маленькая женщина из другого агентства, но и эта права. Даже если обвинение снимут, ее будет судить гражданский суд. А он окажется посреди заварухи. Нет, в новом городе нельзя начинать со скандала. Так зачем рисковать? Он попросит кого-нибудь позвонить и сказать, что они передумали.
Он взял визитную карточку Бебс. Да, нелегко ей было решиться на этот шаг — прилететь в такую даль, чтобы его предупредить. Да и этот один лишний процент в его пользу тоже весьма кстати.
Бебс была великолепной актрисой. А поскольку имела дело в основном с мужчинами (их-то, как известно, легко одурачить женщине, умеющей плакать по заказу), в большинстве случаев трюк удавался.
Хейзел, которая думала про людей только лучшее, не могла понять, почему ее компания по количеству контрактов вдруг стала стремительно проигрывать Бебс. Но Хейзел сказала только: «Что ж, снимаю перед ней шляпу, она чертовски хороший продавец».
Первым делом в пятницу утром Мэгги пришлось ехать в центр города в главный офис Алабамского банка, чтобы закрыть счет и снять те немногие деньги, что там оставались. Она надеялась, что внезапное закрытие счета не вызовет подозрений. Проезжая мимо пустыря, где прежде стоял театр «Мельба», она заметила большой белый знак:
Кружа по кварталу в поисках места для парковки, она снова и снова натыкалась на этот знак. Гадкий, ненавистный. Слишком часто он появлялся вместо любимых зданий. В конце шестидесятых люди стали переселяться из центра на окраины. Медленно, один за другим, закрывались огромные универсамы, пока не остались от них одни картонные имитации, стыдливо прикрывающие от глаз уродливые пустыри. Канули в вечность сверкающие серебром эскалаторы, ведущие на восьмые и девятые этажи, где торговали красивой одеждой, и на вторые этажи с чайными комнатами, где маленькие сэндвичи с куриным салатом, огурцом и легким сыром подавались на мягчайшем, испеченном с утра белом хлебе. Исчезло очарование центральной части города, здесь больше не погуляешь вечерами, глазея на витрины, особенно украшенные к Рождеству. К семидесятым даже Санта переехал в пригород.
Для Мэгги это было все равно что смотреть, как умирает старый друг. Закрывались чудные места, знакомые ей с детства. Элегантные здания с невероятной красоты фасадами стояли брошенные и безлюдные. Осталась от них пустая оболочка с заколоченными окнами, и серебряные блестки в асфальте покрыла грязь и глубоко въевшаяся угольная пыль. «Упадок городов» — так это называлось. «Такое творится повсюду», — говорили ей. Но когда разрушили прекрасный старинный вокзал в центре города и сняли огромный неоновый знак ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БИРМИНГЕМ, ее сердце было разбито. Она так любила этот вокзал с большим куполом, любила волнение и суету, сопутствующие приезду и отъезду. Это отсюда, с 19-й платформы, она уезжала в Нью-Йорк, чтобы стать знаменитой. И здесь в последний раз видела Чарльза.