– Нет. Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
– Это был официальный визит? Вы действовали как представитель компании?
– Нет. Честно говоря, ни один человек в компании не знал о моем намерении повидаться с доктором Стейвли.
Донэхью (он сидел рядом с Урбахом) был явно раздосадован.
– Миссис Джордан, в своих ответах вы полностью искренни? – спросил сенатор.
– Все мои ответы совершенно правдивы, – ответила Селия и добавила, не в силах совладать с охватившим ее гневом:
– Может быть, вы хотите проверить меня на детекторе лжи?
– Здесь не суд, – нахмурился сенатор.
– Прошу прощения, сенатор. Я это упустила из виду. Побагровевший Донэхью кивнул Урбаху: продолжайте. Теперь вопросы касались декларации «Фелдинг-Рот».
– Доктор Стейвли назвала этот документ образцом «беззастенчивой коммерческой рекламы», – заявил Урбах. – Вы согласны с такой оценкой?
– Естественно, не согласна. Цель декларации соответствует ее содержанию, в ней со всей прямотой излагается будущая политика компании.
– Да неужели? Вы что же, искренне убеждены, что этот документ не окажет никакого рекламного воздействия?
Селия почувствовала, что ей готовят ловушку. Она решила быть предельно осторожной.
– Я этого не говорю. Но даже если наша декларация – а в этом документе намерения компании излагаются самым искренним образом – и окажет подобное воздействие, то отнюдь не преднамеренно.
Донэхью проявлял явные признаки беспокойства. Повернувшись к сенатору, Урбах спросил:
– Вы хотите что-нибудь добавить? Казалось, председательствующий и сам не знал, стоит ему вступать в разговор или нет. Затем он мрачно изрек:
– Итак, нам предлагается выбор – кому верить? Бескорыстной, приверженной своей идее Мод Стейвли или представительнице индустрии, столь обуреваемой жаждой наживы, что она регулярно убивает и калечит людей? Причем использует для этого заведомо опасные препараты.
При этих словах в зале буквально ахнули от изумления. Даже помощникам сенатора стало не по себе: их босс явно перегнул палку.
Окружающее перестало существовать для Селии.
– Сенатор, этот вопрос адресуется мне? – спросила она Донэхью язвительным тоном. – Или, может быть, ваше надуманное, безосновательное заявление следует понимать буквально: то есть что это расследование представляет собой сплошной фарс и ваше обвинительное заключение было сфабриковано еще до того, как мы появились в этом зале?
Донэхью угрожающе нацелился в Селию пальцем, как делал это в свое время, допрашивая Мейса.
– Должен предупредить свидетельницу: подобные слова в этом зале расцениваются как оскорбление конгресса.