— А у меня только одно имя, — с улыбкой проговорила Киллин.
Риона нахмурилась.
— Меня называй крестоносцем, чарра, и я тебя буду называть точно так же — из уважения к нашему ордену. Но то, что вы помирились, детишки, мне нравится.
— Лишь бы через Эбонхок пройти, — сказал Дугал. Повернулся к Эмбер и добавил: — Я пробовал придумать план получше, но ничего в голову не идет — кроме зелья, с помощью которого становятся невидимками.
Киллин прикоснулась к шерстистой руке Эмбер.
— Ты согласишься, чтобы тебя заковали в цепи?
Эмбер оскалилась, немного помолчала и сказала:
— Мне ненавистна эта мысль. Но генерал права: если другого выхода нет, я это сделаю.
— Это же будет понарошку, — сказала Киллин. — На самом деле это ничего не значит.
— Если ты так думаешь, — буркнула Эмбер, — то ты ничего не знаешь о чаррах.
Дугал сделал приличный глоток вина.
— Намекаешь на чарру по прозвищу Скорчрейзор — Палящий Клинок?
Эмбер вздрогнула и кивнула.
— Скорчрейзор? — переспросила Киллин.
— Калла Скорчрейзор, — сказал Дугал. — Даже люди в Эбонхоке знают о ней. Одна из самых знаменитых чарров со времен Пожарища. В те времена, когда чаррскими войсками командовали шаманы легиона Пламени, женщины-чарры не пользовались особым авторитетом. Их не брали на войну, не позволяли занимать важные должности. Многие работали закованными в кандалы. Скорчрейзор все это изменила. Она сразилась с шаманами и прикончила почти целый легион.
— Как это типично для людей, — фыркнула Эмбер. — Болтать о том, о чем они почти ничего не знают. А между прочим, вам и так слишком много известно, и потому вы опасны.
— Ну ладно, — проговорил Дугал, — просвети нас.
Он не обиделся — у него разыгралось любопытство.
Эмбер выдернула у себя несколько шерстинок и поднесла к горящей свече, стоявшей посередине стола. Шерстинки вспыхнули, и Эмбер бросила их в свой бокал. Вино озарилось голубоватым пламенем.
Освещенная этим огнем, Эмбер заговорила непривычно мягко, без обычной угрозы.
— В те дни, когда люди еще представляли опасность для чарров, мы совершили ужасную ошибку и с тех пор поклялись больше таких глупостей не делать: мы стали поклоняться богам.
Пока в Тирию не пришли люди, у нас не было никаких богов. Мы знали, что есть существа, чье могущество для нас почти непостижимо, но мы воспринимали их как врагов, которых можно и нужно победить, а совсем не как богов, которых следует почитать. Когда мы впервые потерпели поражение от рук безволосых людей, многие чарры сочли, что это произошло потому, что люди могли молить своих божеств о помощи, а мы сражались в одиночку, полагаясь только на самих себя.