— Я ничего не знала… Почта так ненадежна! Пожалуйста, скажите, как там Эшли? В добром здравии? Бодр духом? Одет тепло?
Доктор Мид спас полковника от дальнейших неловких расспросов.
— Пока наши солдаты терпят тяжкие невзгоды, спекулянты наживаются на войне. Я сочинил резкое письмо в «Гейт-сити гардиан», разоблачающее тех, кто получает барыши от дефицита товаров, — Доктор Мид сделал паузу для пущего эффекта, — Полковник Раванель, вы, кажется, родились в Чарльстоне? Вы наверняка знаете Ретта Батлера.
— Да, конечно. Его отец, Лэнгстон, в законодательном собрании Каролины. А Ретт, боюсь, белая ворона.
— Капитан Батлер — мой друг, — промолвила Мелани Уилкс.
Мид нехотя поклонился.
— Миссис Уилкс, я не обсуждаю обаяние Батлера. Скажите, полковник, знаете ли вы, в какой армии Батлер — капитан?
Скарлетт с трудом выслушивала эти банальности. Она была ужасно разочарована. Так надеялась увидеть Эшли!.. Минуточку, минуточку. О чем сейчас говорит доктор Мид?
— Вы, без сомнения, обрадуетесь, когда вернется капитан Батлер, и сможете высказать свои патриотические взгляды ему в лицо, — Скарлетт умышленно улыбнулась неискренне. — Пойдем, Мелани, мы должны уступить полковника и другим.
— Нет, дорогая миссис Гамильтон, не удаляйтесь, — возразил Раванель. — Если вы уйдете, свет тут померкнет.
— Полковник, сейчас зима, и темнеет рано. Если вам нужен свет, купите фонарик.
Мелани не сводила обеспокоенного взгляда с Эндрю.
— Когда я буду писать письмо мужу, можно передать от нас привет, полковник Раванель?
— Не беспокойтесь, мадам. Капитан Уилкс достаточно осведомлен о моем расположении.
По дороге домой тетушка Питтипэт без умолку болтала о красоте полковника.
— Что он говорил вам? Мелли? Скарлетт? Каждое слово!.. О, Мелли, дорогая, что я вижу? У тебя слезы?
В этот вечер Мелани так переволновалась за Эшли, что приняла сонную настойку. Пока тетушка на кухне парила натертые ноги, Скарлетт пила чай с сассафрасом[27] в гостиной. На каминной полке, заслоняя друг друга, теснились дагерротипы, рядом с раскрашенными миниатюрами, силуэтами и невыразительными акварелями висели иллюстрации из «Дамской книги Годи»[28]. Каждая вещь хранила какое-нибудь воспоминание: «Вот этот сервант принадлежал матери Мелли — на чердаке он бы чувствовал себя таким ненужным».
Скарлетт сдвинула ракушки (собранные на морском побережье возле Саванны двадцать лет назад), освобождая место для чашки, и опустилась в мягкое кресло. Не то чтобы ей так хотелось чаю, просто она ценила минуты уединения.
Закрыв глаза, Скарлетт вознесла хвалу Господу за то, что Эшли ушел из бригады Раванеля. «Легендарный конфедерат», превозносимый газетами, слишком уж безрассудно обращался с жизнями подчиненных. А что, если она потеряет Эшли?