именуется патриотизмом. Уверена, что ваши намерения называются куда гаже, хотя ни одна благовоспитанная дама в Джорджии не призналась бы, что ей известны подобные слова.
Розмари Хейнз старалась пересилить веление собственного сердца. Возможно, если играть роль с большой убедительностью, ложь могла бы стать правдой и она бы полюбила мужа. Розмари подавляла зевоту, когда Джон читал по вечерам, и даже предлагала книгу-другую. Бывало, муж обращался к ней в спальне:
— Я делаю тебе больно?
Кулаки у нее сжимались, и все же она выдавливала улыбку.
— Не беспокойся, Джон, дорогой, наслаждайся сам.
Но хоть их общение как супругов и сводилось на нет, кренясь, точно повозка с просевшим колесом, их родительским разговорам не было конца.
Розмари не переставала восхищаться на удивление не похожей на нее дочкой. Мэг никогда не лукавила. Радостная, как солнечный лучик, в следующий миг девочка могла расплакаться: она не умела сдерживаться.
Однажды вечером, когда родители спустились послушать молитву ребенка, Джон спросил:
— Почему она молится за лошадей? И просит позаботиться о каждой лошади?
— Сегодня Клео с Мэг ходили в Уайт-Пойнт и натолкнулись на извозчика, который бил лошадь. Клео рассказала мне, что лошадь была старенькой — слишком старой, чтобы везти повозку. Некоторые взрослые пытались урезонить его, но все без толку, а Мэг просто подбежала к извозчику и принялась колотить его по ногам, — Розмари с нежностью улыбнулась. — Похоже, нападение Мэг заставило зрителей устыдиться, потому что какой-то офицер купил бедное животное прямо на месте.
— Наша дочка не выносит жестокости. А эта лошадь?..
— Да, — кивнула Розмари. — Скорее всего, наш добрый самаритянин вскоре после этого пристрелил ее, однако Мэг воображает, что она в добром здравии пасется на зеленом лугу. У меня в детстве был пони по имени Джек. Может, и ей…
Джон побледнел.
— Она еще слишком мала для пони.
Джона Хейнза попросили приехать в законодательное собрание, чтобы обсудить стратегии прорыва блокады.
В ожидании поезда в Колумбию Джон, набравшись смелости, сказал:
— Так больно уезжать от Мэг.
И быстро добавил:
— Буду скучать, по тебе, любимая.
Он помедлил в поисках лучших слов, которые волшебным образом могли бы изменить их отношения, и глухо повторил:
— Да, буду скучать.
Несмотря на непреходящую головную боль, Розмари напутствовала:
— Джон, пожалуйста, одевайся потеплее. Ты же знаешь, как легко простужаешься. И не забывай завтракать.
— Да, — ответил он, — Ну…
Они холодно обнялись. Розмари погладила его по руке.
— До свидания, милая, — попрощался Хейнз.