Хотя за остальными столами было не протолкнуться, а у стойки бара люди вообще стояли в три ряда, Ретт Батлер по-прежнему в полном одиночестве играл в солитер: черный валет на красную даму, черная дама на красного короля. Что, черт подери, он делает в этом городе?
Через какое-то время Ретт вышел на улицу, где занялось кристально чистое утро. Певчие птицы заливались трелями. Стервятники пока отдыхали; им предстоял беспокойный денек.
Грязные, измученные солдаты Худа спали на крылечках домов и прямо на тротуарах. Ретт потер щеки. Неплохо бы побриться.
Гостиная «Красной Шапочки» вся была забросана пустыми стаканами и бутылками. Диванчик перевернут, обеих мраморных Венер нигде не видать.
— Доброе утро, Макбет.
У Макбета под покрасневшими глазами набрякли мешки, щеку пересекала ссадина.
— Нелегкая ночка? — осведомился Ретт.
Вышибала дотронулся до щеки.
— Все просто умом тронулись!
Плита на кухне еще не остыла, и Ретт налил горячей воды для бритья.
Затем поднялся к себе наверх. Пустой стол, открытый пустой сейф. Все, что следовало сжечь, давно сожжено, а что следовало спрятать — закопано. Ретт Батлер был свободен как птица.
Он сел за стол и выдвинул ящик: ручки, бумага, чернила, пресс-папье. Они могли принадлежать кому угодно.
Что он тут делает?
Господи Иисусе! Что же любовь с ним сотворила!
В четыре часа пополудни пушки федералов заговорили под Джонсборо, Худ поддался на уловку. Армия Конфедерации отошла от места удара.
Под рокот отдаленной канонады Ретт Батлер пришел, как обычно, в салун и открыл новую колоду карт.
Под Джонсборо федералов было впятеро больше числом, чем южан. Последняя железная дорога на Атланту — «Мэкон и Вестерн» — попала в руки Шермана.
— Худ отступает! Армия бежит!
— Тем, кто не желает жить под пятой у янки, лучше поскорее выбираться из Атланты.
Какие-то люди забегали в салун, кто-то выскакивал наружу. Ретт положил черную девятку на красную десятку.
Зашла Красотка Уотлинг. Она уже давно пила.
— О, Ретт. Что мне делать? Федералы…
— Ничего тебе не надо делать, — Ретт налил Красотке еще. — Янки тебя не съедят. Просто не выпускай девушек на улицу пару деньков. А потом подними плату вдвое.
— Ретт, ты всегда был так добр… можно мне с тобой?
Длинные пальцы Ретта разделили колоду надвое и перемешали.
— Отчего ты думаешь, что я куда-то собираюсь податься?
— О, не знаю, Ретт, ничего я не знаю! — Красотка разрыдалась, — Богом молю, возьми меня с собой!
Батлер протянул ей платок. Красотка высморкалась и принялась извиняться за то, что доставляет ему хлопоты.
К столику подошел бармен.