Кареты выгружали джентльменов возле танцзала «Жимолость» и заворачивали за угол на Бьенвилль-стрит. Негр-привратник был одет зуавом: красные шаровары, короткий синий жакет, широкий красный кушак и турецкая феска, возвышавшаяся на крупной голове подобно стрелковой башне броненосца.
— Bonsoir, madame. Comment allez-vous?[56]
Привратник чуть замешкался, прежде чем принять из ее рук билет.
— Et la Maman de vous, mamselle?[57] Вы не заблудились?
Может, прибыли не по тому адресу?
Тут вдруг возник знакомый по гостинице молодой человек, не оставляющий ее своим вниманием, и взял Скарлет под руку.
— Вижу, вы получили мой билет.
Он отпустил какую-то искрометную шутку по-креольски, привратник расхохотался и пропустил их внутрь.
Поднимаясь по широкой лестнице, покрытой ковром, Скарлетт спросила:
— Что вы ему сказали?
— Нескромную шутку. Боюсь, на ваш счет.
— Как вы посмели!..
Они остановились на бельэтаже перед белыми дверям.
— Миссис Батлер, вы хотите попасть на бал квартеронок?
— Да, но…
— Тогда, мадам, прошу…
И молодой человек раскрыл перед нею двери.
Стены танцзала «Жимолость» были обшиты белыми с золотом панелями, высокие окна выходили на балкон кованого железа, где джентльмены могли курить. В дальнем конце зала располагались столы с закусками и напитками.
Неподалеку от них она заметила Ретта: он был погружен в беседу с мулаткой средних лет в темно-коричневом платье.
Спутник Скарлетт исчез.
Она ожидала чего-то порочного, возможно, даже канкана, а этот бал ничем не отличался от прочих, разве что им заправляли матроны-негритянки.
Белые джентльмены танцевали с молодыми женщинами и обменивались любезностями. Кресла с подушками по обеим сторонам балкона занимали внимательные сопровождающие. Все девушки были светлокожи и хорошо воспитаны.
Оркестр заиграл «Голубой Дунай», новый вальс господина Штрауса, вошедший недавно в моду.
— Mamselle, si vous plais?[58]
Джентльмен, склонивший перед Скарлетт голову, был моложе ее, но уже лыс.
— Прошу, по-английски, — сказала она.
Ступив на паркетный пол, Скарлетт словно вновь перенеслась в беззаботную юность. Черт с ним, с замужеством, и с Реттом Батлером тоже! Сегодня она будет наслаждаться жизнью — вот только если бы партнер еще умел танцевать.
Он двигался скованно, отставал от музыки на такт и к тому же беспрестанно извинялся!
— Пардон, мадемуазель. Ах, вы же просили по-английски, верно? Прошу простить!
Наконец голубой Дунай донес свои волны до моря, ее партнер поклонился, вытер лоб и прочистил горло. Зафиксировав взгляд чуть выше левого плеча Скарлетт, он начал перечислять свое достояние: новый дом на Канал-стрит, половина доходов от склада у вокзала Моргана, пять процентов Банка Нового Орлеана и десять процентов парохода водоизмещением шестьсот тонн.