Ретт поймал Скарлетт за талию и приподнял.
— Нет. Пламя слишком сильное.
Она брыкалась, пытаясь вырваться.
— Я не хочу терять Тару.
— А я — Богом клянусь — не хочу терять тебя! — Ретт оттащил Скарлетт подальше, и в это время огонь прорвался через потолок и взмыл над крышей.
Жар стал нестерпимым. Ретт, Скарлетт, Тэзвелл и Красотка отошли подальше.
Скарлетт гневно рыдала.
— Мы должны были попытаться, — колотила она Ретта руками по груди. — Хоть что-нибудь предпринять…
Огонь ревел, окна усадьбы Тара светились, как сатанинские глаза.
Раздался стук копыт: соседи.
Слишком поздно. Уже ничего нельзя сделать.
— О Ретт, — застонала Скарлетт. — Это Тара, Тара.
Безутешная, она уткнулась ему в плечо.
— Да, дорогая. Это была Тара.
Странный голос был едва слышен в реве огня:
— Мой день настал.
Из всклокоченной бороды оборванного старика торчали застрявшие веточки. Грязные засаленные волосы были спутаны. От близости к бушующему пламени на рубашке и рукавах спереди виднелись подпалины. В руке старик держал ржавый однозарядный дуэльный пистолет.
— Ретт Батлер, — бесцветным голосом повторил Исайя Уотлинг, — мой день настал.
Ретт отодвинул Скарлетт в сторону.
— Добрый вечер, Уотлинг. Вовсе ни к чему было поджигать дом моей жены. Я вышел бы, если бы ты попросил.
— Огонь очистительный… — бормотал Исайя.
— Не припомню, чтобы нуждался в очистительном огне, — сказал Ретт, — но я вообще не особенно религиозный человек. Ты, без сомнения, знаешь куда больше о его свойствах.
Старик собрал остаток сил и выпрямился.
— Ты убил моего сына, Шадру. Из-за молодого хозяина Броутонской плантации Ретта Батлера сегодня мой мальчик горит в аду.
Еще стуча зубами, Скарлетт выкрикнула:
— Прочь из Тары! Уйди от нас, презренное существо!
Ретт сказал:
— Исайя, если бы я не убил твоего сына, это сделал бы кто-нибудь еще. Шэд Уотлинг меньше всего был намерен умереть в своей постели.
— Как и ты, грешник.
Дрожащими руками старик поднял пистолет.
Ретт шагнул ему навстречу.
— Отдай пистолет, Исайя.
Красотка кинулась к отцу, крича:
— Папа! Папа! Прошу тебя! Не надо!
Выстрел был негромким, словно треснула ветка.
Красотка Уотлинг вздрогнула. Аккуратно подобрав свое розовое одеяние, чтобы никто не увидел ее босых ног, она опустилась на приступку и, промолвив: «Бедный, бедный папа», умерла.