– Лучше сигарету…
– Вы же не курите?
– Обычно не курю…
– Вы так и не объяснили, господин подполковник, почему пошли служить в Красную Армию? – спросил фон Вальдерзее.
– Мне было семнадцать лет, господин обер-лейтенант. В двадцать первом, после возвращения домой, поехал в губернию. Поступил в училище. А в двадцать четвертом, в звании младшего командира, закончил его с отличием.
– В звании кого?
– Ну… По-сегодняшнему это младший лейтенант.
– Понятно. Продолжайте…
– Меня отправили во Владимир. Там был командиром взвода два года. В двадцать шестом меня отправили в Москву. На курсы усовершенствования.
– Что значит «курсы усовершенствования»?
– Ну… – Тарасов даже растерялся, а потом сообразил: – Переподготовка.
– Долго длилась?
– Четыре года. На второй год был назначен при курсах «Выстрела» командиром роты.
– Какой «Выстрел»? – Фон Вальдерзее был по-немецки педантичен.
– Высшая тактическо-стрелковая школа командного состава РККА имени Коминтерна «Выстрел». Переподготовка командного и политического состава сухопутных войск в области тактики, стрелкового дела, методик тактической и огневой подготовки. Командиром был комкор Стуцка Кирилл Андреевич. Арестован в тридцать седьмом…
– А дальше?
– Дальше не знаю. Наверное, расстрелян.
– Меня интересует ваша жизнь, – строго сказал обер-лейтенант.
– Ах, вот как… Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток…
* * *
Так бывает только в романах.
Молодой млалей шагал по весенней, майской Москве, сверкая кубиками на новенькой гимнастерке. Девчонки весело хихикали в ответ на его взгляды. А он хмурил брови и старался казаться серьезным!
– Надя?!
– Извините?
Рыжая короткая прическа вразлет, тот же маленький носик…
– Я Коля… Простите, Николай Тарасов.
И совершенно по-старорежимному кивнул:
– Девятнадцатый. Пермь. Муж. Помните?
Она, испуганно оглянувшись, схватилась за рукав гимнастерки.
– Пойдемте гулять, рука об руку. Вы не против?
И потащила его по асфальтовой дорожке вдоль пруда.
– Вы тот мальчик, да? Коля? С которым в машине ехала?
И почему он тогда не обиделся на мальчика? Может быть, ей было бы легче жить…
– Ваш муж собственной персоной!
Она засмеялась и сжала его локоть.
Какой-то пожилой брюнет, сидящий на скамейке, неодобрительно поджал губы и сжал свою трость. Правый глаз его был черный, левый почему-то зеленый. Сидящий же рядом со стариком лысый мужчина посмотрел на них печально. Впрочем, выходной, на Чистых прудах сегодня половина Москвы отдыхает. Кого только тут нет…
– Вы уж простите меня, Коля, что я так по-хамски себя повела тогда. Ударила вас «наганом»…