– Братцы! Консервы! Хлеб! – радостно крикнул кто-то из бойцов. – И шоколад!
Клепиков сорвал витые погоны с плеч старика. Тот тонко вдруг закричал:
– Nein! Nein! Nicht Schiessen! Bitte! Bitte! Der Enkel! – И трясущимися руками стал тыкать открытым портмоне в лицо сержанту.
Клепиков от неожиданности отпрянул, потом уже оттолкнул руки немца.
– Чего он орет? – засмеялся Кочуров.
– Какать хочет… Вот и орет, – буркнул Клепиков. – Ладно, пошли.
– А с этими что?
– Черт с ними. Стрелять не велено. А по лесу его не доведем до наших. Умрет от страха. Да и толку от него… Невзрачный какой-то старикашка.
– И водителя?
– А от него вообще толку нет. Эй, старый! Бери свой портсигар. И зажигалку с часами. Только вот сигареты реквизирую. И консервы. А в остальном комсомольцы дедушку не обидят. Да вот пистолет, извини…
Машина рванула так, что десантники долго смеялись над стариком. Помчался так, как будто вся Красная Армия за ним гналась.
– Вперед, к Опуево! – скомандовал Клепиков. – Времени мало…
И только Ваня Кочуров все жалел о толковой немецкой зажигалке.
А утром, разведав подступы к деревне, бойцы, довольные собой, разбредались по своим снежным норам. А сержант Клепиков пошел с трофеями к капитану Малееву…
Через полчаса все отделение стояло перед начальником особого отдела роты – капитаном Гриншпуном. Тот слегка улыбался помороженными щеками.
– Ну что, бойцы… Молодцы! Трофеи знатные… Особенно пистолетик. Награду заслужили…
– Да что вы, товарищ капитан… – засмеялись десантники. – Мы ж не ради награды…
– Выбирайте сами свою награду. Либо вас прямо сейчас лично расстреляю, либо после после разговора с комбригом.
Бойцы окаменели.
– Вы же, сволочи, генерала отпустили. Может, самого Брокдорфа! Командующего всем корпусом! Уроды!! Пожалели, значит, фрица? А он бы вас пожалел? – У капитана задергалось нервным тиком красивое лицо. Сзади заскрипел снег. Бойцы не смели оглянуться, опустив головы.
– Расстрелять к чертовой матери этих шляп! – раздался голос Тарасова. Подполковник обошел строй штрафников, зло сжимая витые серебряные погоны немецкого генерала. Остановился перед Клепиковым. И без размаха коротко ударил – кулаком с погонами – сержанта под дых. Тот согнулся пополам, беззвучно хватая, как снулая рыба, распахнутым ртом стылый воздух:
– Товарищ подполковник… – вмешался Мачихин.
– Товарищ комиссар! – взвился Тарасов. Потом помолчал и снова повернулся к бойцам.
– Сдать оружие, продовольствие, ремни. Ждать здесь. Сейчас пришлю автоматчиков…