— Все так, но чем, по-твоему, занималась Лиллиан, пока жила в этих особняках? Устраивала вечеринки?
Филипп закинул руки за голову и засмотрелся в потолок.
— Нет, — наконец задумчиво протянул он. — Вечеринки устраивал Джеймс, а Лиллиан присутствовала на них. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так же тяготился этой обязанностью, как она. Ей оставалось только сидеть в полном одиночестве где-нибудь в углу и жевать. Бедняжка.
— А ты когда-нибудь видел ее счастливой?
— Нет, не… — не задумываясь начал Филипп, но замолчал. — Вру: однажды я привозил бумаги Джеймсу на подпись, но когда уже уезжал, вдруг заметил, что он забыл расписаться на одной из них, и потому вернулся. В доме я услышал голоса, двинулся на звуки, вошел в одну из дальних комнат и увидел их — они были вдвоем, без гостей, без слуг, и…
Вспоминая об этом, он невольно закрыл глаза. Это произошло в одном из особняков Джеймса стоимостью несколько миллионов долларов, среди «сплошного стекла и стали», как выражалась Лиллиан. Голоса доносились из комнаты, где Филипп никогда прежде не бывал. Комната примыкала к кухне, и поскольку дверь была открыта, Филипп заглянул туда. Дверь прикрывали портьеры в цветочек, придуманные кем-то из дизайнеров интерьера, поэтому находящиеся в комнате не заметили, что за ними наблюдают. Филипп понимал, что потакает нездоровому любопытству, но увиденное приковало его внимание.
Лиллиан, одетая не в шедевры портновского искусства, в которых Филипп привык видеть ее, а в простые джинсы и футболку, кормила Джеймса ужином. Они устроились в маленькой гостиной с крохотным круглым столом в одном углу. Судя по всему, к обстановке этой комнаты дизайнеры не имели никакого отношения. С диваном, обитым ситцем в розочках, соседствовал клетчатый стул. Сосновый стол был чисто выскоблен, два стула возле него выглядели так, словно их купили на деревенской распродаже.
Мебель в этой комнате не имела неизбежно бутафорского вида, который ухитрялись придавать ей дизайнеры. Обстановка в ней не подчинялась никаким правилам. Комната выглядела как половина американских гостиных, пара в ней — как наверняка пожелала бы выглядеть любая американская супружеская пара. Пока Лиллиан наполняла тарелку Джеймса, он болтал без умолку. А Лиллиан ловила каждое слово. Обернувшись, она поставила перед ним тарелку, рассмеялась его словам, и в этот момент Филипп понял, насколько она красива. Не просто пухленькая жена миллиардера, из которой слова не вытянешь, а настоящая красавица. Занявшись собственной тарелкой, она заговорила, и Филипп с изумлением увидел, что Джеймс слушает жену внимательнее, чем кого-либо другого. Джеймс согласно кивал, и Филипп понял: он спрашивал мнение Лиллиан о чем-то, и она высказала его. В голове у Филиппа само собой всплыло слово «партнерство».