— Никогда о таком не слышал, — недовольным тоном заявил долговязый. Не повернувшись в мою сторону, он взял визитную карточку и ушел с нею в свой кабинет. Дверь за ним закрылась. При этом пневматический механизм для закрывания двери издал тихое протяжное «пфююю»…
Мисс Фромсет одарила меня сладкой улыбочкой, которую я немедленно возвратил ей в виде довольно нахальной ухмылки. Истребил еще одну сигарету.
Снова потянулись минуты. Я чувствовал, что постепенно начинаю всем сердцем прирастать к компании «Гиллерлейн».
Спустя десять минут дверь открылась. Долговязый вышел снова, на этот раз со шляпой на голове, и прорычал, что отправляется к парикмахеру.
Энергичным спортивным шагом он направился к двери, но на полпути резко повернулся и подошел к моему креслу.
Он был шести футов и двух дюймов ростом и казался похожим на стальную пружину. В серых глазах поблескивали холодные искорки. Элегантный шерстяной костюм в тонкую светлую полоску сидел на нем отлично. Все его манеры возвещали о том, что с этим джентльменом не дозволяется обращаться запросто.
Я встал.
— Вы желали говорить со мной? — пролаял он.
— Да. Если, конечно, вы и есть мистер Кингсли.
— А кем, черт побери, я еще могу быть?
Не мешая ему получать удовольствие от разыгрываемой роли, я протянул теперь другую визитную карточку, на этот раз — с моим фирменным знаком в углу. Он мрачно посмотрел на нее.
— Кто это — Мак-Ги? — набросился он на меня.
— Такой же человек, как вы и я.
— Вот это мне нравится! — заявил он и оглянулся в сторону мисс Фромсет, которая явно получала удовольствие от этой сцены. Она прямо-таки наслаждалась происходящим. — А больше вы ничего не можете о нем сообщить?
— Конечно, могу. Его прозвище «Фиалка Мак-Ги». Это потому, что он вечно жует пастилки от кашля, которые пахнут фиалками. Такой высокий мужчина, с мягкими седыми волосами и красивым маленьким ртом, прямо как у ребенка. Когда я его в последний раз видел, на нем был темно-коричневый костюм, коричневые ботинки с широкими носами и серая шляпа. Он курил пенковую трубку.
— Ваш тон мне не нравится! — заявил мистер Кингсли голосом, которым можно было бы колоть грецкие орехи.
— Это неважно, — сказал я. — Я им не торгую.
Он откинул голову, как будто ему под нос сунули протухшую селедку.
Потом, помедлив, повернулся ко мне спиной и бросил через плечо:
— Даю вам три минуты. Один бог знает — почему!
Пройдя мимо стола мисс Фромсет, он рывком открыл дверь, так что она качнулась мне прямо в лицо. Это тоже очень понравилось мисс Фромсет, хотя на этот раз мне показалось, что в самой глубине ее глаз притаилось лукавое выражение.