Правда, сейчас ничто не предвещало подобного печального исхода событий. Сева прохаживался по расчищенным дорожкам, старательно огибая груды сухих листьев и веток, и дышал полной грудью. Компанию ему составляла Августа Илларионовна. С собранными в пучок на затылке темными волосами, сухопарая, с прямой спиной и развернутыми в стороны носками стоп, она всегда точно знала, где у нее в настоящий момент находятся руки и ноги и что те делают. Из одежды летом она предпочитала легкие брючки и блузочки. «Па-де-ша», «фуэте», «Нижинский», «Лопаткина», «Форсайт в Мариинке» время от времени доносилось до остальных обитателей участка.
– Ну, я поехала. Всего вам доброго, – сказала всем Нина и, сославшись на томящегося в ожидании ее Димасика, поспешно села в свой жигуленок.
Она вообще не любила долгих проводов. Полный тоски взгляд матери, будто она расстается с дочерью на веки вечные, действовал на нервы. Другое дело отец. Тот не бросился к ней, лишь в прощальном приветствии поднял руку и крикнул, что будет скучать. Сопровождающая его Августа Илларионовна послала Нине изящный воздушный поцелуй…
Ирина смотрела вслед удаляющейся машине, когда услышала произнесенное с тяжким вздохом за своей спиной:
– А вот мой Пашка ни за что бы не повез нас сюда. Сказал бы, что ему некогда и вообще с нашими пожитками нужен самосвал, а не его «тойота». – Рядом стояла Татьяна и тоже провожала взглядом белые «жигули». – Хорошая у тебя дочь.
– Это уж точно, – кивнула Ирина, расчувствовавшись чуть ли не до слез.
Тягостную ситуацию нарушила Анна Дмитриевна. В белой накрахмаленной косынке и в таком же переднике, обтягивающем уютный объемистый живот, она вышла на крыльцо оповестить всех, что стол к обеду накрыт. Полина Денисовна, для которой готовка была тайной за семью печатями, стояла на шаг позади, гордая тем, что такой ас своего дела числится в ее подругах.
Уже через день жизнь на даче вошла в свою колею. Сева нашел восторженных слушательниц в лице трех престарелых обитательниц дома и, полностью погрузившись в прошлую увлекательнейшую жизнь, пока не обращал внимания на бытовые неудобства. Он даже вознамерился было бегать утречком вокруг дачи, но, к счастью, быстро отказался от этой идеи. А то пришлось бы Ирине срочно добывать соответствующую экипировку. Ну не может же, в самом деле, человек, объяснявший тысячам и тысячам советских читателей и телезрителей, что происходит в мире, появиться перед посторонними людьми в непрезентабельном виде!
А вот Августа Илларионовна, напротив, ни дня не проводила без традиционной разминки. Устроившись в беседке, ограждение которой сходило за балетный станок, она выделывала различные па, и в этот момент звучала слышная лишь ей одной музыка.