– Если не возражаете, я могу вместе с вами сходить к участковому. И заявление помогу составить, – предложил Сева.
– Спасибо вам большое, Всеволод Иванович, – ответила Полина Денисовна. – Я с благодарностью принимаю вашу помощь.
«Местные менты будут хранить заявление моего мужа, как англичане – прижизненные издания Шекспира, – подумала Ирина. – И, приняв на грудь, станут зачитывать избранные места со слезами восторга и умиления на глазах: вот ведь пишут люди! Однако к поискам грабителя это не будет иметь ни малейшего отношения…»
Ирина брела по дорожке, размышляя о том, что, если сегодняшним происшествием все ограничится, – это еще хорошо. А вдруг следует ожидать чего похуже? Ноги сами собой привели ее к водоему, которым она очень гордилась, и тут Ирину ждало еще одно потрясение. Самый большой и пушистый папоротник, за которым она лазила в кусты, отсутствовал. На его месте зияла яма, а все вокруг было усыпано комьями земли.
Стало обидно до слез. Если представить Гошу сидящим в их плетеном кресле и закусывающим вместе с «балтийцем» краденой колбасой с огурчиками она очень даже могла, то он же с папоротником под мышкой никак не укладывался в сознании. Осознанный грабеж и беспричинный вандализм не вязались друг с другом…
Мотя была при исполнении: брови нахмурены, взгляд строг, приподнятая верхняя губа обнажает устрашающего вида клыки.
Однако ее хозяин не столько конвоировал, сколько поддерживал вытянутой рукой местного алкаша Ваню. Тот был весьма грязен и зело пахуч. Сейчас, когда на свалках и в мусорных контейнерах можно найти вполне приличные вещи, Ваня выбирал только те, в которых чувствовал себя особенно комфортно. В результате окружающие держались от него на почтительном расстоянии, что его очень устраивало.
В настоящий момент Ваня выглядел весьма колоритно. И причиной была не только его многослойная одежда не первой свежести, но и физическое состояние. Он походил на привидение из фантастического фильма, которое колеблется в воздухе, грозя вот-вот исчезнуть без следа, или же на собственное отражение в воде, по которой идет рябь от брошенного камня. Сохранить равновесие и не завалиться на сторону он старался, отчаянно тараща глаза и делая ртом глотательные движения. На остальные составляющие его тела у него никакой надежды не осталось. Те напрочь отказывались повиноваться, причем уже не первые сутки.
– Ваше? – строго спросил милиционер, указывая подошедшим к калитке Севе и трем пожилым женщинам на куст, который Ваня сжимал в руке наподобие пучка моркови.
В кусте при ближайшем рассмотрении признали папоротник, и все вопросительно оглянулись на спешащую к ним Ирину.