— Дай мне, — тянет арбалет Алина, — я тоже хочу.
— Смотри не промахнись, — говорит Паша, отдавая девочке арбалет и новую стрелу. Сам подходит к двери и прислоняется к ней ухом.
— Черт, ничего не слышно.
Мать наигрывает на рояле что-то приятное, простенькое. Кисть правой руки у нее в красных чернилах. Виктор стоит, облокотившись, в позе певца.
— Мне не нравится их связь, — говорит Мать.
— По-моему они ничего, — простецки не соглашается Виктор.
— Витя, вы его друг. Вы имеете на него влияние, неужели вы не видите, она ему не пара. Они же несовместимы… Поймите: я — мать. Я — исстрадалась. Я не могу спать ночами.
Для Виктора это туфтовый какой-то разговор, он не хочет его, но в конце концов пожимает плечами.
— Подобное лечат подобным… Можно найти ему другую бабу. Но к этой он привыкал чуть ли не год.
— Это не выход, — говорит Мать и прекращает играть.
Она смотрит на Виктора. В ней — мольба и решимость. Ни грана игры. Искренность… И Виктор чувствует это.
— Тогда что? — спрашивает Виктор. Он видит: она знает ответ.
— Переспите с ней… — говорит Мать. Это решающая фраза, она как-то неуловимо выделяется. — Переспите с ней. Она увлечется вами и отстанет от него.
— Это Зойка-то увлечется?!. — Виктор коротко смеется. — Да она прошла через огонь и воды. Только она и выживет в городских условиях… А не мы с вами.
— Вы же мужчина, — говорит Мать и смотрит на Виктора.
— Ну и что? — спрашивает Виктор негромко и со значением.
И молчит, улыбаясь чуть-чуть Матери.
— Прекратите! — не выдерживает она. — Я же с вами серьезно разговариваю.
Но она приняла комплимент. Даже ее суровость отступила на второй план. Какая-то одинокая нота вырывается из-под ее пальцев… И взгляд ее обещает эту награду. Но потом, потом, когда рассеются тучи над головой.
Алексей стоит на пороге детской. Дети не замечают его. Они склонились над столом и что-то делают. Рисуют?
— Дура, — говорит Паша. — Безмозглая тварь.
Алина смеется. Это их язык. Их нежности…. Но только по отношению друг к другу они позволяют их.
— Здравствуйте, — говорит Алексей. Он, как ребенок, полон любопытства и какой-то приветливости.
Дети замолкают и смотрят на него. У них какие-то неудобные позы… Видно, они боятся Алексея, не знают, что от него ждать.
— Мне кажется, я делаю игрушки, — говорит он. — Там, за своей дверью… Но, сдается, это игрушки для взрослых.
Он улыбается им. Они от этого не становятся приветливей. Словно он уличил их в чем-то, что они не хотели выдавать.
— Хочу показать вам одну, — говорит он и приподнимает коробочку.
Одна стена коробочки — дверца. Паша успевает перевернуть листок… На него и становится коробочка.