– Какие, например?..
– Ну, например, не приняли в расчет стереотип национального поведения и психологию афганцев.
– Не так все просто! – пожал плечами Сарматов. – Мы здесь, в Афгане, для того, чтобы исламские фундаменталисты от Ирана до Пакистана и индийских штатов Джамму и Кашмир не соединились в одно целое. Мы разрезали их… Соединившись, они замахнутся на нашу Среднюю Азию, нам тут не до их психологии, хотя учитывать ее, конечно, надо.
– Но вы же терпите поражение, Сармат.
– А нам никто и не ставил задачи кого-то здесь в Афгане победить.
– У некоторых наших генералов сходная точка зрения на эту войну. Но они молчат, потому что ваши танки в суточном переходе от персидской нефти.
Сарматов усмехнулся:
– Воссоединившимся исламистам будет проще простого создать ядерное оружие, и что тогда будет с вашей персидской нефтью, полковник?!
– Пусть об этом болит голова у политиков! Ты же сам сказал, что мы с тобой лишь «пыль на сквозняках истории»!
– Да уж! – откликнулся Сарматов. – Портрет этой дамы, как известно, пишется кровью… В чем в чем, а в крови мы с тобой по самые яйца!..
– Человек зачинается в желании, рождается в крови и живет в скверне! – вздохнул американец. – Чтобы делать нашу грязную работу, надо примириться с этим, майор!.. – Меняя резко тему разговора, он вдруг спросил: – После самума ты говорил странные вещи, майор. Что ты хотел сказать тогда?
– Я уже не помню, о чем я тогда говорил, – отмахнулся Сарматов.
– Не прикидывайся, майор, дело в том, что я тоже кое-что помню. Если бы ты не заговорил на эту тему, то я подумал бы, что все это мне приснилось, но двоим ведь не может сниться один и тот же сон?!
– Что же ты раньше-то молчал? – подозрительно покосился на американца Сарматов.
– Да как-то времени для разговора подходящего не было, – пожал тот плечами. – Так что тебе напророчил тот старец?
– Чушь все это. Говорил про грядущие вселенские катаклизмы, будущее предсказывал.
– Ты думаешь, что он сумасшедший?
– Не думаю – одно из его предсказаний уже сбылось.
– Абдулло?
– Угу!
– В этой чертовщине что-то есть, Сармат! – задумчиво произнес американец. – Когда я учился в Оксфорде, мне гадала цыганка… Я сразу же забыл ее предсказания и вспомнил о них, когда они начали сбываться, а они, черт возьми, всегда сбываются с досадным постоянством!
– И это? – спросил Сарматов, через цепь наручника дергая пленника за руку.
– Да! – кивнул тот. – Она сказала мне, что в далекой стране, где живет народ гор, замкнется круг печали рода моего…
– Про казенный дом не говорила? – усмехнулся Сарматов.
– Нет. Только про дальнюю дорогу… – вторил ему американец.