Прежняя реальность. Декабрь 1993 года
На кладбище свистел ветер. Холодало. Конечно, до сорокаградусных московских морозов здесь, в Берлине, далеко, однако все равно – зябко. Юлик шел неторопливым прогулочным шагом по центральной аллее. Стемнело. Навстречу никто не попадался, лишь из узкой, заросшей деревцами боковой просеки вынырнул нищий. Нищий тревожно, как будто даже стыдливо, озирался по сторонам. Юлик сначала хотел дать ему монету, но потом передумал, сунул руки поглубже в карманы отороченного мехом пальто и прибавил шагу.
Погода явно портилась. Ветер трепал голые сучья высоких черных деревьев. Нетронутая снегом земля шелестела опавшей листвой. Периодически сверяясь с экскурсионным путеводителем по кладбищенским достопримечательностям, Юлик подошел к могиле Макса. Он хотел приехать раньше, но не сложилось. Опять дела… А ведь надо было. Юлик не успел согласовать текст книги со своим героем при жизни, не смог приехать на похороны, и только теперь, на сороковой день, подошел к огражденной железными прутьями могиле. «Интересно, одобрил бы покойный то, что получилось? – подумал Юлик. – Не слишком ли принципиально, порой жестко я обошелся с материалами, которые предоставлял мне старик? Решился бы я публиковать подобное, будь он жив?»
В этот момент вверху полыхнуло. Сухой, невероятно сильный удар грома потряс зимнее небо. Ветер, казалось, затих, однако прелая листва на могиле зашевелилась. Сначала незаметно, будто поддуваемая снизу, потом все сильнее, словно захваченная невесть откуда пришедшим смерчем. Юлик попятился. Метавшиеся листья полетели в лицо писателю. Он рефлекторно закрылся руками и (Юлик мог бы поклясться в этом) услышал хохот. Отшатнувшись и сделав шаг назад, сквозь раскаты грома разобрал слова: «Что же ты наделал, халтурщик?! А ну, переделывай!». Отмахиваясь от листьев и бормоча оправдания, Юлик задрожал от страха.