* * *
Собачью будку у входа в музей уже сколотили. Последние приготовления перед открытием подходили к концу. Завершалась развеска в Греческом зале.
Куратор Адам Зон только что ушел пообедать. Шептались, что он страшно подавлен. Ползли тревожные слухи о леденящем душу убийстве, якобы случившемся на яхте «Белорус». Поговаривали, что убит могущественный Абрам Зон, бывший партнер Боббера, брат куратора выставки. Неясные предчувствия бередили души людей.
Бондаренко подошел к будке. Он вынул из рюкзака кость и трижды громко постучал ею по деревянной крыше. Внутри заурчало. Зазвенела цепочка. Сначала из будки показались бакенбарды, затем умное лицо в прямоугольных очках.
– Мы знакомы? – вежливо спросил Скот, глядя снизу вверх на Бондаренко.
– Отчасти. Виделись пару раз, – ответил Бондаренко и быстро сунул кость внутрь будки.
– Это чего? – успел спросить Скот и жалобно заскулил.
– Давай, давай, – грубо сказал Бондаренко и для убедительности ударил ногой по будке.
Скот втянул голову в плечи. Попятился назад. Прижался голой спиной к дальней стенке деревянного убежища. Глаза его закатились. Ноздри, шевелясь, вдыхали особый аромат, исходящий от брошенной кости. Скот снял очки. Медленно отстегнул цепочку от ошейника, поднес кость к губам и с неистовым рычанием впился в нее зубами.
Когда возня, хруст и рычание прекратились, Бондаренко нагнулся и заглянул в будку. Все по плану. Свернувшись калачиком, Скот мерно посапывал. Ровно через три часа, за час до открытия выставки, он проснется. Проснется и будет ждать. Будет ждать, когда Адам Зон пройдет мимо будки.
Почетные гости входили в музей по ковровой дорожке. Уже прошли политики, звезды кино и голубого экрана. Настал черед участников выставки и куратора. За ними пойдут журналисты, а уж потом счастливые обладатели пригласительных из числа обывателей.
Скот проснулся около часа назад. Нюх его обострился. Этого нельзя было сказать о зрении. Он снова надел очки и сейчас поблескивал ими из темной будки. Мимо шли люди. Для порядка Скот иногда тявкал. Кто-то шарахался, кто-то хихикал, иные бросали конфету или жвачку, но никто, ни один не подошел и не погладил.
Пуаро стоял за ограждением, ожидая, когда начнут пропускать по пригласительным. Его взгляд скользил по зеленому двору Пушкинского музея. Внезапно нечто необычное заставило его напрячь зрение. Под деревьями на газоне стоял высокий человек с рюкзачком. Охрана как будто не замечала его. Между тем, он выглядел странно: темный длиннополый пиджак, подозрительно смахивающий на лапсердак, надменно скрещенные на груди руки. Человек неотрывно смотрел на собачью будку.