– Вас приглашает товарищ Сталин, господин полковник.
Максимович опешил. До этого он два раза встречал Сталина на приемах, но, как говорил потом Максимович, тот разговаривал с гостями мало, да и то лишь с послами великих держав.
– Не сердитесь, что вас потревожили так поздно? – Голос у Сталина был глуховатый, словно простуженный. Его зеленоватые глаза странно поблескивали, отражая огонек спички, поднесенной к трубке.
– Господин Сталин, для меня это большая честь – беседовать с вами. В любое время суток.
– У вас, говорят, рабочий день начинается в шесть и кончается в три пополудни, – сказал Сталин. – А у нас начинается в три пополудни и кончается в шесть утра. Так что в чужом монастыре вам приходится жить по чужому уставу.
– Тем более что в этом монастыре такой настоятель. – Максимович позволил себе пошутить.
– Что – страшный настоятель?
– Строгий.
– Ладно, о монастырях позже, – улыбнулся Сталин. – Я пригласил вас, чтобы поговорить о ситуации в Югославии. Меня часто обвиняют в грубости, и это, конечно, тяжкое обвинение. Поэтому не сердитесь за грубый вопрос: как думаете, сколь долго ваша армия сможет противостоять неприятелю, если предположить войну?
– Наша армия будет биться насмерть.
Сталин поморщился, не скрывая разочарования стереотипным ответом Максимовича.
– Это декларация, а у нас декларировать умеют почище, чем у вас. Меня интересуют факты.
– Мы можем выставить до сорока дивизий.
– Сорока? – переспросил Сталин, и Максимович почувствовал в его вопросе недоверие, подумав сразу, что напрасно завысил цифру.
– Около сорока, – поправился Максимович.
– Скорее всего, вы сможете выставить тридцать дивизий, – сказал Сталин. – Так мне кажется.
– Тридцать пять, – чувствуя себя смешным, солгал Максимович.
– Ну что ж, будем считать – тридцать пять, – снисходительно согласился Сталин. – Можете сообщить вашему правительству, что Советский Союз готов помочь Югославии в самый короткий срок. Тем более что вы так жарко убеждаете меня в своей решимости сражаться насмерть.
4
В четыре часа утра Сталин позвонил Фитину на Николину Гору – тот жил в поселке работников науки и искусства.
– Вы еще не спите, Павел Михайлович?
– Я только что приехал, товарищ Сталин.
– Есть что-нибудь новое от Абдуллы?
– Нет, Иосиф Виссарионович.
– Меня что-то смущают данные разведки, – сказал Сталин, – они, по-моему, идут за фактами, которые им умело подсовывают. Пусть Абдулла повнимательнее поработает с этими так называемыми разведчиками в эсэсовской форме. Можно ли им доверять?
И Сталин, не попрощавшись, положил трубку.