– Так одно дело, когда девушке говоришь – я шофер, а другое, когда – менеджер. Сейчас бабам образованных подавай. Что ж, ему можно, а мне нельзя? – Липатов многозначительно кивнул туда, где лежало тело управляющего.
– Он, наверное, рад был бы сейчас хоть баранку пожизненно крутить, – вздохнул Алексей. – Живому-то лучше. Молния, она, знаешь, куда любит бить? В самое большое дерево. Подумай, Андрюха, прежде чем к вершинам стремиться. А то так можно плохо кончить… И что ж ты все о девушках, да о девушках. Как же Валерия Семеновна? Ты сегодня, кстати, в своей комнате ночевал?
– Ха-ха, Лерка, что ли хвастанула? Ну, это дело такое… Подумаешь, Лерка!
– А она, что, в люди выбиться не хочет? Ты вот был шофер, станешь менеджер по доставке, а она была поварихой, кем теперь назовется? Для женщины хорошо бы не секретарь, а как это? Референт. Или помощник руководителя. К тебе в помощники Валерия Семеновна еще не набивалась? Или ей хватит звания «менеджер по кухне»? А что? Тоже красиво!
– Ладно, ты меня не учи. Сам-то чистенький? Как же, поверю! Все от хорошей жизни любят отговаривать, только сами-то готовы дерьмо жрать, лишь бы в люди выбиться. Знаю, наслушался!
– Значит, до сих пор ты был не человек?
– Человек, не человек… Я покурить сюда пришел. Удовольствие получить. А ты меня жизни учишь. Зря стараешься.
– Хорошее место. Покойники тебе удовольствие получать не мешают?
– А чего, он же не пахнет? И ничего теперь со мной не сделает, хоть в рожу ему плюй. А то, как же! Гонору было: Валерий Валентинович! Ишь! Я знаю: он меня уволить хотел. Я у Валерки был как бельмо на глазу: вместе на складе коробки таскали. Я его по отчеству-то и не звал. На-ка теперь, выкуси! Уволь! – и Липатов показал мертвому управляющему фигу.
Алексей с отвращением затушил окурок. Хотел вернуться отсюда домой отдохнувшим, посвежевшим. Вместо этого подцепил прежние вредные привычки. Не хватало еще войти в штопор и вновь оказаться в больнице! И шрам опять заныл. Возможно, что боль фантомная. Времени прошло много, и болеть там нечему. От страха болит. Сказали тебе, дураку: нельзя!
Его затошнило. Он поднялся и сказал Липатову:
– Пойду, пожалуй. А ты отдыхай.
Липатов настороженно посмотрел, как за Алексеем закрылась дверь. Жена сидела на кровати и ждала его. Сережка смотрел телевизор. Детей в холл сегодня не выпускали.
– Ой, Леша, что же теперь будет? – всплеснула руками Саша.
– А что будет?
– Иванов умер.
– Ну да, Иванов умер, да здравствует Иванов!
– Это как?
– Да так. Не нравится мне все это.
– Анечка Барышева заходила, пока тебя не было.