Высвободившись из его объятий, она посмотрела ему в глаза.
— Ты все еще не веришь, что это подтасовка, да?
— Но ведь ты еще не доказала, что было совершено преступление, и не имеешь никакого представления, кто бы мог это сделать, — возразил он, но тут же, уловив в ее глазах раздражение, смягчился. — Матти, будем реалистами. Если ты открыто выступишь со своей теорией заговора, то приготовься к тому, что тебя ждет скептически настроенная аудитория, которая потребует большего, нежели твои несколько «может быть». Если окажется, что ты ошиблась, можешь попрощаться со своей карьерой. Если же ты права, то заимеешь там, наверху, достаточно могущественных врагов. Если они ошельмовали премьер-министра, то представляешь, что сделают с тобой?
Он ласково провел рукой по ее волосам.
— Дело не во мне и не в том, верю ли я твоей гипотезе. Просто я беспокоюсь за тебя и не хочу, чтобы ты впуталась во что-то такое, с чем мы не справимся вдвоем и что может причинить тебе сильную боль. Откровенно говоря, я боюсь, ты и так заходишь слишком далеко с этой историей. Стоит ли она того?
Он сразу же понял, что сказал что-то не то, почувствовав, как тело ее напряглось, одеревенело, скрылось в холодной ракушке, разделившей их постель надвое.
— Какого черта, Джонни? Меня еще больше испугало бы, если бы все это оказалось правдой, но никто при этом не пошевелил бы и пальцем, — резко бросила она. — И потом, черт возьми, не ты ли сам подтолкнул меня заняться этим?
— Но это было еще до… в общем, до того, как ты оказалась в моей постели и стала частью моей жизни. Для меня это разговор не об очередной статье, Матти, а об очень личном. Я в самом деле очень беспокоюсь за тебя.
— Вот в чем дело! Наплюй, значит, на эту чертову историю и переключи свои желания на секс? Спасибо большое, а впрочем, не за что! Да, Джонни, я просила тебя со мной переспать, но не просила тебя распоряжаться мною.
Она перевернулась на другой бок, чтобы он не видел ее лица. Что она могла ему сказать? Что ее охватила паника, когда, по существу, он предложил выбирать между ее карьерой и его любовью? Господи, неужели этому суждено случиться снова?
— Послушай, Джонни… — Она с огромным трудом подбирала нужные слова. — Я люблю тебя, очень люблю, и ты это знаешь. Но работа для меня важнее. А эта история для меня важнее всего. Я не допущу, чтобы что-то другое не давало мне заниматься ею. — Она замолкла, собираясь с духом, а потом с болью в голосе сказала: — Наверное, мы с тобой ошиблись.
— Что ты говоришь? Прощай? Так вот, запросто? Как последнего оставшегося на Земле пещерного мужчину ты сначала затаскиваешь меня в свою постель на парочку жарких ночей, а потом что, проваливай? Как это понять? Делаешь еще одну памятную зарубку на кроватном столбике?