— И это верно, — помрачнел Конфидус. — Для храма старались — без правильного храма не будет правильной жизни. Все от веры начинается, а он — символ веры. Истинный храм должен среди красоты стоять, вот и пришлось от остального отрывать.
— Знаете, в здешних местах, как мне кажется, полезнее иметь крепкие стены и умелую дружину, чем красоту разводить.
— Дружину… Дан, дружину надо растить, как ребенка, годами, и надо уметь это делать. Откуда у нас такое умение? Его веками вырабатывают — в войнах… в крови. А мы все в мирный труд пускали, как вера требует, — это себя оправдывало, пока сюда не попали. Вот и остались без воинов… А стены наши вы видели — высота хорошая и поставлены хитро. Заглублены почти на мой рост, и не в земле, а в траншее, бревнами обшитой, мертво стоят. А поверху широко просверлены и дубовыми шипами на брусья в два ряда посажены. Вся конструкция мертвая — не расшатать, и еще промеж пары стен глина, земля да камни затрамбованы. А в Талле что? Пусть чуть повыше, но в один ряд бревен с мостками узкими для стрелков. Бревна вкопаны неглубоко — на Бакае привыкли к каменным замкам, от предков доставшимся, и толку в деревянном строении не понимают. И понимать не хотят — все ждут, когда им Кенгуд Восьмой большую подмогу и попов вышлет, чтобы без помех каменоломню устроить и начать возводить все тот же замок любимый — это ведь на несколько лет работа, даже для нас серьезная. Вот и сидят за оградой, которую тощая корова шатает, когда бок чешет. А большой карпида вывернет эти штакетины одним ударом — и не заметит. Вот, посмотрите.
Епископ встал, открыл шкафчик, выбрал из ряда книг одну из самых толстых, полистал, положил передо мной:
— Карпида, он же мурратель, или, как за форму прозвали его невежественные варвары с островов, — бурдюк. Погибель замков и городков. Самая загадочная из тварей погани и при этом самая безмозглая. Тупой живой таран, способный на многое: разваливает самые крепкие каменные и деревянные стены, очень быстро засыпает рвы и делает подкопы, выбивает ворота и устраивает завалы на улицах, мешая передвижению защитников, не боится ничего, кроме огня, да и тот ему опасен, лишь если подранить серьезно. А подранить его ох как непросто…
Я с искренним интересом уставился на рисунок — ведь рассмотреть монстра ночью во всех подробностях не смог… не очень-то он тогда позировал. Каплевидное тело, резко сужающееся спереди, три пары коротких лап с широкими раздвоенными копытами, тщательно прорисовано что-то вроде угловатой чешуи: сзади ее немного, а вот голова закрыта полностью, внахлест. Ни глаз, ни ушей, ни рогов, ни хвоста — гладкая туша с пятачком бронированного носа.