Гэврил всегда носил тонкую кольчужную рубашку с позолотой поверх одежды, высокие сапоги со шнуровкой и широкий ремень, где всегда был его меч.
— Ты опаздываешь, — сказал он, сверля меня взглядом.
— Я не голоден, — ответил я и повернулся, чтобы уйти.
— Стоять!
Я услышал, как вздохнула мама, и как со скрипом отодвинулся стул отца. И слышал его нервные шаги.
— Ты ничего не хочешь сказать нам? — словно издеваясь, спросил он.
— Думаю, вам и так уже сообщили.
— Я хочу услышать это от тебя. Чтобы ты в глаза сказал мне, что уходишь и предаешь меня.
По позвоночнику прошла дрожь — ах, какие слова… словно пара стрел под лопатку. Чем же я его предал? В Зачарованных Лесах мне больше нечего делать, только всех раздражать буду. Получается, мое предательство в том…
— Мне наплевать, чьим перерождением ты являешься, — внезапно он опять заговорил, заставив меня снова, на этот раз ощутимее, вздрогнуть, — Но после того, сколько сил и времени я в тебя вложил… Черт тебя дери, Матиас, ты никуда не пойдешь!
Я почти не дышал. И ничего не понимал. Несколько минут прошло, наверное, и только тогда, когда по подбородку пробежала капля чего-то и скользнула за ворот, я понял что плачу. Без рыданий или всхлипов, даже горло не сдавили спазмы — просто из глаз текут слезы, и все.
— Мой мальчик… — тонкие руки моей матери, увешанные магическими браслетами, легли мне на плечи. — Чтобы ты там не думал, ты мой, ты — продолжение меня. Тринадцать долгих месяцев ты был внутри меня, и думаешь, после того, как я сама произвела тебя на свет, я поверю в то, что ты есть мировое зло?! Чем я заслужила такое отношение к себе, в чем я провинилась, почему ты не доверяешь мне?! Я ни за что не откажусь от тебя, Матиас, чтобы не случилось… я знаю, знаю даже лучше тебя — ты способен на многое, даже на холодный расчет и "меньшее зло", но только не на подлость, разрушение и ненависть.
— Любой божьей твари на земле хочется оставить после себя что-то, — опять заговорил отец. По голосу я понял — он едва может говорить, сдерживая то ли свой гнев, то ли… горесть. — Мне всегда казалось, как же несправедливо, что даже самые обычные люди имеют по десять сыновей… и только когда тебе почти три сотни лет, но тебе все же повезло иметь своего ребенка, понимаешь, какое это счастье… Матиас, а ты когда-нибудь думал об этом?
Часть вторая.
Вот мне интересно, чтобы вы делали на моем месте? Или Рин бы оказался в такой ситуации. А если бы Сильвия, а? Подозреваю, была бы совсем другая история… возможно, более короткая или печальная, или комичная и путанная. В мире сразу бы вдруг стало столько несуразностей, потому что ни того, ни другого, ни третьего быть не могло. Ах, и как же это здорово… местами. Иногда — отвратительно.