— Намного лучше.
— Хорошо. — Доктор снова улыбнулся, но через мгновение его улыбка странно изменилась. Очень красивое ночное неглиже на Харриет наполовину сползло с плеч, она выглядела такой юной и прелестной. Несмотря на спутанное впечатление о нем во сне, Харриет не отпускала его, и доктору буквально пришлось слегка дернуть руку, чтобы освободить пальцы. Он склонился над ней еще ниже и без всякого удивления или смущения со стороны девушки на миг прижался холодной бритой щекой к ее щеке. А потом очень-очень осторожно поцеловал Харриет в лоб.
— Это хорошей девочке, — прошептал он. — Хорошей девочке, которая сейчас заснет.
Хриплым голосом она спросила:
— Вы всегда целуете своих пациентов?
— О, всегда!
— Я вам не верю!
— Я тоже. А вы всегда так крепко держитесь за своих врачей, что они с трудом могут вырваться?
Харриет прыснула, ее лицо зарумянилось, а глаза засияли неестественным блеском.
— Всегда! — ответила она.
Словно величайшим усилием воли доктор Дрю поднялся с постели и подал девушке стакан воды и успокаивающие таблетки. Когда Харриет проглотила их и с блаженным чувством удовлетворения откинулась на подушки, врач выпрямился, разглядывая в лилово-розовом свете ночника лежащую девушку. Непонятным образом взлохмаченные волосы не отвлекали от невыразимой прелести ее лица, а разметавшаяся прическа казалась на подушке золотой короной.
Доктор Дрю снова протянул руку и почти машинально погладил волосы Харриет; затем встал и отрывисто произнес, что должен ее покинуть.
— Но ведь завтра мы встретимся?
— Конечно.
Харриет испустила вздох облегчения. Потом вспомнила сон и пожелала, чтобы доктор Дрю не уходил так скоро. Она обвела испуганным взглядом тени в углах комнаты, и доктор понял, что тревожные мысли опять вернулись к ней.
— Все хорошо, — сказал он. — Это просто сон!
Доктор говорил настойчиво, стараясь пробиться к ее сознанию. Успокоительные таблетки уже подействовали — он видел это по легкой сонливости в глазах девушки, которая более-менее спокойно устроилась на подушках. Но Харриет беспомощно тянулась рукой к его руке, и, хотя вряд ли понимала красноречивость своего жеста, доктор Дрю без всяких побудительных слов ободряюще сжал ее пальцы.
— Все хорошо, — опять повторил врач. — Вы сильно ударились головой и видели кошмарные сны. Сегодня они уже не приснятся. Даю слово! А сейчас закройте глаза и постарайтесь ни о чем не думать… даже обо мне, — прошептал доктор Дрю ей, в самое ухо. — Спи, Харриет, — приказал он. Но этот приказ был мягким, как шелк, и ласковым, как дуновение теплого ветерка. Впрочем, покидая комнату, доктор Дрю выглядел мрачно.