Сайлес посмотрел на своего подопечного. Мальчик рос худощавым; волосы мышиного цвета со временем чуть потемнели.
Старую часовню затопили тени.
— Думаю, пора рассказать тебе, откуда ты взялся.
Никт глубоко вдохнул.
— Можно и не сейчас. Как хочешь.
Он сказал это беззаботным тоном, но сердце у него в груди громко застучало.
Наступила тишина. Только капал дождь да журчала вода в водосточных трубах. Молчание стало почти невыносимым.
Наконец Сайлес сказал:
— Ты знаешь, что ты другой. Ты живой. И мы — они — тебя приняли, а я согласился тебя опекать.
Никт молчал.
Бархатный голос Сайлеса продолжал:
— У тебя были родители. И старшая сестра. Их убили. Полагаю, тебя убили бы тоже, если бы не случайность и не вмешательство Оуэнсов.
— И твое, — вставил Никт, которому описывали эту ночь многие очевидцы.
— Там, в большом мире, бродит человек, убивший твоих родных. Судя по всему, он до сих пор ищет тебя и тоже хочет убить.
Никт пожал плечами.
— И что с того? Подумаешь, убьет! Все мои друзья мертвые.
— Да… — Сайлес заколебался. — Они мертвы. И в этом мире им больше делать нечего. Но не тебе. Ты живой, Никт. Это значит, твой потенциал бесконечен. Ты сможешь достичь чего угодно, сделать любое открытие, найти что-то новое. Если ты захочешь изменить мир, он изменится. Потенциал. Как только ты умрешь, всё кончится. Всё. Ты сделал что сделал, придумал что придумал, вписал или не вписал свое имя в историю. Возможно, тебя похоронят здесь. Возможно, ты даже восстанешь. Но твой потенциал будет исчерпан.
Никт задумался. Вроде бы Сайлес был прав, хотя на ум приходили кое-какие исключения — например, как его усыновили Оуэнсы. Впрочем, он понимал, что мертвые и живые отличаются друг от друга, пусть даже мертвые ему симпатичнее.
— А ты? — спросил он Сайлеса.
— Что я?
— Ну, ты не живой. Но ты путешествуешь и все такое.
— Я — только то, что я есть, и ничего больше. Как ты сам сказал, не живой. Если меня, скажем так, убить, я просто исчезну. Такие, как я, или есть, или нас нет. Если ты понимаешь, о чем я.
— Не совсем.
Сайлес вздохнул. Дождь кончился; дневной туман превратился в сумерки.
— Никт… У нас много поводов держать тебя на кладбище, в безопасности.
— Человек, который убил мою семью… и ищет меня… Ты уверен, что он до сих пор там? — Никт уже думал об этом и точно знал, чего хочет.
— Да. Еще там.
— Тогда… — Никт наконец произнес непроизносимое. — …Я хочу пойти в школу.
Сайлес отличался крайней невозмутимостью. Настань конец света, он бы и бровью не повел. Однако сейчас он открыл рот, наморщил лоб и произнес:
— Что?!