Релинк в эту минуту решал: подвергнуть Шрагина обработке до очной ставки или после? Решил — после. На его партнеров по ставке может подействовать, что они, изуродованные, увидят его здоровым и вполне благополучным.
Шрагина усадили в глубокое мягкое кресло, стоявшее сбоку стола, и по приказу Релинка развязали ему руки. Так он будет выглядеть не только благополучным, но и как бы приближенным к Релинку и, уж во всяком случае, совершенно свободным.
В кабинет втащили Григоренко и посадили его в центре кабинета на стул. Его трудно было узнать. На вспухшем багрово-синем лице мертво поблескивающие, равнодушные, точно ничего не видящие глаза. Его безвольное тело обвисло на стуле.
— Григоренко, смотри! Кто этот господин в кресле рядом со мной? — прокричал Релинк.
В глазах у Григоренко, устремленных на Шрагина, возникло напряжение. Он явно узнал Шрагина и сделал движение, будто хотел выпрямиться.
Шрагин смотрел на него со спокойным и даже равнодушным любопытством, но сердце его больно заныло от жалости к связному. Надо было быть Шрагиным, чтобы и в эту минуту почувствовать себя виноватым за то, что привелось пережить этому парню.
— Ну, Григоренко, ты знаешь этого человека? — крикнул Релинк.
В это время Бульдог стал возле Григоренко, который сразу опустил глаза и не сводил их теперь с сапог своего палача.
— Ну, Григоренко, это наш последний к тебе вопрос — знаешь ты этого человека?
Григоренко отрицательно повел головой, продолжая смотреть на сапоги Бульдога.
— А вы знаете этого неразговорчивого человека? — подчеркнуто вежливо обратился Релинк к Шрагину.
— Первый раз вижу.
— Слышишь, Григоренко? Он тебя первый раз видит, он не знает тебя, а ведь это Игорь Николаевич Шрагин.
Григоренко поднял голову и уставился на Шрагина воспаленными глазами.
— Игорь Николаевич, — глухо и печально, точно жалуясь, произнес Григоренко.
— Прекрасно! — подхватил Релинк. — Значит, ты знаешь этого человека. Его фамилия Шрагин? Да?
Григоренко утвердительно кивнул головой.
— Вы посмотрите получше, — вдруг резко сказал Шрагин. — Вы ошибаетесь.
Григоренко долго смотрел на него и потом довольно ясно сказал:
— Не надо, Игорь Николаевич…
— Уведите его, — приказал Релинк.
И когда дверь за Григоренко закрылась, он обратился к Шрагину:
— Все ясно. Григоренко знает вас, а вы знаете его, и мы это фиксируем.
По приказу Релинка в кабинет ввели Дымко. Он выглядел лучше Григоренко, сам держался на ногах, но лицо его перекосили кровавые подтеки.
— Ты знаешь этого человека? — обратился к нему Релинк.
— Этого? — по-детски переспросил Дымко, пальцем показывая на Шрагина. — Нет, этого не знаю.