— Не бойся, Карлита, — вновь раздался тот же голос.
Но уже без угрозы, безо льда и останавливающих сердце раскатов грома. Только забота, только тепло и ласка слышались в каждом звуке ее имени. Она шумно выдохнула, впуская в мозг знание того, кто именно обращается к ней.
Принявший человеческий облик Всадник Смерти подхватил сползающую по стенке, бесчувственную Карлу Дивейн. Если бы демоны умели плакать, то капли влаги, блестевшие в уголках его миндалевидных глаз, можно было бы назвать слезами.
5. И свет во тьме сияет, и тьме его не покорить
Мягкий, белоснежный и хранящий дневной жар песок жалобно поскрипывал под каблуками идущего по берегу мужчины. Свет ущербной луны выхватывал отдельные черты его напряженного лица и боязливо отступал. Бурлившая золотыми вихрями в его глазах тьма грозилась вырваться наружу и поглотить любого, кто осмелится приблизиться.
— Если бы мой Князь не приказал следить за ней… Если бы он приказал не мне… Если бы я, как последний безмозглый слабосильный дух, остался… Этот… сделал бы с ней…
Дамиан присел у выдающейся в море гряды валунов, потому что душившая его ярость заставляла сжимать в кулаки дрожащие пальцы. Он боялся выронить драгоценную ношу. Устроив голову девушки на своем плече, он позволил себе расслабиться и осторожно прижаться губами к ее макушке.
— У тебя ведь талант, Карлита, попадать в истории. Одна "Сладкая Лили" чего стоила.
Он прикрыл на миг глаза, отгоняя неприятные воспоминания о том, чему был невольным свидетелем.
— Самцы липнут к ней, точно она из меда. А ведь и, правда, медовая девочка…
Он провел рукой по волосам Карлы, убирая со лба длинные пряди, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.
— Моя Карлита, — кончик указательного пальца скользнул по тонким бровям, вдоль линии носа и очертил пухлые губы девушки.
Она вздохнула, невольно лаская его кожу теплом своего дыхания.
Дамиан отдернул руку, но ее глаза остались закрыты. Она лишь поворочалась — удобнее устраиваясь в его объятиях.
— Солнечная, — вспомнил он, улыбаясь уголками губ.
"Присмотри за ней, но не смей вмешиваться" — зазвучали в его ушах слова Люцифера.
Дамиан сдавлено зарычал сквозь стиснутые зубы, вспоминая встречу с Князем Тьмы.
Он стоял на пустынной вершине горы, попеременно осматривая то темные воды пролива, то степные курганы давно покинувших эту землю племен. Воспоминания волнами охватывали его. Оставив собратьев в баре "Сладкая Лили" он перенесся на берега древней Киммерии, где некогда располагался вход в сумрачный мир Аида. Именно здесь, на этой самой горе, застроенной храмами и святилищами, они решили стать частью воинства Тьмы, дав кровную клятву вечного служения. Где-то здесь, под новым, дерзко взмывающим ввысь памятником, покоился алтарь, выточенный силой их крови.