Сейчас Джереми исследовал виадук, по которому когда-то поступала вода на виллу, и часть этого старинного водопровода проходила в опасной близости от скалы.
- Джереми, не подходи близко к краю, - громко сказал он. - Это опасно.
Мальчик оглянулся и засмеялся. Адам покачал головой. Джереми как будто получал удовольствие, дразня взрослых. Придется подыскать достаточно суровую и строгую женщину, чтобы легко могла справиться с распоясавшимся шестилетним мальчишкой и призвать его к дисциплине, подумал Адам.
- Держись подальше от края, - повторил он. Ноль внимания. Нужно найти такую няню как можно скорее, решил Адам, шагая к сыну, который уже начал взбираться по камням того, что когда-то было каменной стеной.
- Джереми! - Адам повысил голос и ускорил шаг. - Немедленно слезай!
Из груди Адама вырвался крик в тот момент, когда Джереми спрыгнул со стены. От ужаса заледенела кровь. Он подбежал к стене и стал взбираться настолько быстро, насколько позволяла осыпающаяся под его весом строительная крошка и камни, которым было уже бог знает сколько веков. Перебрасывая ноги через стену, он представил, как увидит сейчас своего сына распростертым у основания тридцатифутовой скалы.
Собравшись с силами, Адам посмотрел вниз. Его сын стоял на коленях возле молодой женщины и гладил ее собаку, очень похожую на золотистого ретривера. Адам испустил глубокий облегченный выдох. Его плечи ссутулились. За стеной оказалась не отвесная скала, как он боялся, а небольшая площадка, переходящая в пляж.
Адам наконец полностью осознал, что Джереми в безопасности. На смену облегчению пришел гнев, особенно когда он увидел рядом каменную лестницу. Джереми не упал со скалы. Он сознательно спрыгнул на небольшой выступ рядом и спустился по ступенькам. Адам последовал его примеру, но Джереми на прежнем месте уже не было: он играл с собакой на берегу.
Не сумев сдержаться, Адам коротко выругался, но, вспомнив, что он не один, обернулся к женщине, которая сидела рядом на старом камне.
- Извините, - сказал он на случай, если женщина была из тех людей, кто принимает все высказывания на свой счет и легко обижается.
Почти сразу он умолк и взглянул на нее пристальнее. Она была стройна и изящна. Густые каштановые волосы, перевязанные лентой цвета весенней листвы, блестели на солнце. Любая балерина могла бы позавидовать этой длинной, изящной шее. Адам не мог видеть ее глаз - они были скрыты за стеклами очень темных и стильных очков, - но тонкие черты лица были безупречны: такие лица рисуют хрупким фарфоровым статуэткам. И словно вызовом этой безупречности служил дерзко вздернутый точеный подбородок и особенно губы - полные, чувственные, манящие.