Большевистские соблазны все эти: земля — народу, власть —
пролетариату, царство советов, — об этом никто не только
говорить не смел, но и думать не мог. <...> Пусть, кто
хочет, гадает, могла бы ли «бескровная» февральская революция
закончиться иначе, чем кровавым владычеством воров, как в
старину называли у нас людей, которых ныне именуют
большевиками. Ни один честный человек не может не признать, что
власть большевизма без предшествовавшей ей революции была бы
невозможна.
Февральский переворот был необходимым условием большевистского
властвования, но также достаточным условием для развала
государства и порабощения страны и народа. <...>
Эту революцию, разлагающую и только разлагающую, долго и
планомерно готовили объединенными усилиями «лучшие люди»
страны: избранники ее, даже избранные среди избранных. Выборы в
Государственную думу производились по очень сложной системе,
для того и придуманной, чтобы в высшее законодательное
учреждение страны могли попасть только люди надежные,
степенные, почтенные. В этом отсеянном, отборном составе не
нашлось и двадцати человек, достаточно зрячих и достаточно
мужественных, чтобы стать поперек со дня на день нараставшему
бунту, тут именно и имевшему свое главное гнездо. <...>
Князь Львов был прав — и это единственное, в чем он прав был, —
когда еще в самом начале смуты с гордостью заявил, что русская
[февральская] революция — национальная. Именно так. Ее
замыслили, подготовили и осуществили те общественные верхи,
которые везде и всегда говорят от имени нации, выражают ее
нужды, ее алкания, ее духовные устремления. Она была
национальной и по духу, по пафосу, одушевлявшему зачинщиков.
<...> Как и почему так случилось, что патриотический
порыв превратился в тягчайшее предательство, великое
строительство в великую разруху, победа в поражение, обо всем
этом говорить не здесь место. Нам достаточно напомнить, что
людей, взявшихся в роковые дни истории руководить судьбами
народов, судят не по их намерениям, а только по последствиям их
усилий и что в данном случае к гибельным последствиям, к
крушению государства российского, привели усилия русских,
коренных русских людей, а отнюдь не евреев, не инородцев
вообще... <... >
Россия начала разлагаться с первого же часа революции, и ничто
не могло бы этого разложения приостановить. Все эти «если бы»
совершенно ничтожны перед лицом того, что действительно было...
И Керенский, и приказ №1, и весь совдеп — все это только пузыри
на поверхности гниющего болота. Раз государство в минуту
грознейшей опасности извне было нарочито поднятым бунтом
опрокинуто, то все дальнейшее было предопределено. Но народы не
умирают, по крайней мере, мгновенно, а государствам свойственна
способность регенерации. Процесс возрождения всегда мучителен.