— Осторожно… там пепел… бумага… пыж… Нужно сохранить.
Объяснять мне не нужно было. Я осторожно отложил в сторону его записную книжку, тщательно обернув её газетой. Я понял, что речь идёт о следе того, кто угостил Кручинина зарядом дроби.
К счастью, рана оказалась несерьёзной. Большая часть заряда прошла мимо. Две картечины засели в мякоти плеча.
Со слов Кручинина, чувствовавшего себя слабым, но вполне владевшего собой, я понял, что слышанный мною в сумерках выстрел предназначался ему. Кто стрелял, ему установить не удалось, так как в первый момент он лишился сознания. А затем, когда пришёл в себя, всё вокруг было уже тихо. Следы, которые ему удалось обнаружить, вели к реке. Они пролегали по прибрежному песку и к тому времени, когда он добрался до берега, были уже почти замыты водой. Единственно реальное, что Кручинину удалось обнаружить, был комочек полусгоревшей бумаги — пыж из заряда, посланного Кручинину. Ему удалось тщательно собрать этот комочек, так что можно было надеяться а сохранности доставить его в лабораторию.
Я быстро собрал наши пожитки, погрузил всё в автомобиль и, усадив Кручинина среди рюкзаков и свернутой валиком палатки, поехал в Москву.
Кручинин настолько владел собой, что, прежде чем ехать домой или в лечебницу, заставил меня заехать в криминалистическую лабораторию, чтобы сдать на исследование остатки пыжа.
На следующий день, едва я появился в дверях его больничной палаты, куда его всё таки уложили на несколько дней, он вместо приветствия крикнул:
— Как дела с пыжом?
— Есть надежда восстановить. Просили завтра заехать. Но уже сейчас с уверенностью можно сказать, что это комочек бумаги с печатным текстом, действительно употреблён вместо пыжа. Если бы бумага не была такой старой, он меньше подвергся бы действию горячих пороховых газов, и восстановить его не составило бы труда. К сожалению, ты немного повредил пепел, когда собирал.
— Попробовал бы ты аккуратно собрать его, когда в тебя только что всадили пару картечин, — усмехнулся Кручинин.
— Не спорю и не обвиняю, только констатирую.
— Если бы ты знал, как мне хочется знать этот текст! У меня нет, конечно, никаких тому доказательств, но внутреннее чувство говорит мне, что этот выстрел имеет отношение к делу Гордеева.
— Неужели ты думаешь, они хотели тебя убрать?
— Почти уверен.
— Значит, и Гордеев… — я не мог выговорить до конца это страшное подозрение.
— Не знаю… пока ничего не знаю, — неопределённо пробормотал Кручинин, — как только лаборатория закончит работу — приезжай.
Назавтра я в точности выполнил этот наказ и, получив фотокопию реставрированного листка, помчался в больницу. По этой фотокопии можно было установить, что листок, использованный для пыжа, вырван из книги форматом в одну шестнадцатую, набранной обыкновенным латинским корпусом. Может быть, в верхней части листка, над текстом, и имелся колонтитул, — намеренно или случайно листок был вырван так, что колонтитул не сохранился. Только в нижнем углу листка остались цифры: с одной стороны 137, с другой — 138. Это были номера страниц. Страниц какой книги?