Он улыбнулся и промолвил:
— Вот вы, София, предо мной… Воистину, прославлен дарованиями великий род Юстинов! Я вспоминаю вашего прадеда, Сульпиция Юстина.
Он был первым, кого я утвердил главой имперского правительства. Помнится, мне очень нравилось смотреть, как он, старик, опускается на колени и ползет к моему трону… Мне было шестнадцать лет тогда. А потом приходили ко мне другие Юстины, и я их тоже утверждал. Вы — пятая из многославного семейства Юста на моей памяти, и вот вы тоже здесь…
Глядя на вас, прекрасную цветущей молодостью вечновеликого рода, я понимаю, сколь я стар.
— Божественное Величество живет вечно…
— Но большую часть вечности — в ином мире, и это так печально!
Повелитель умолк, предаваясь своим воспоминаниям. Казалось, он забыл обо мне. И вдруг непрошеные мысли устремились в мой смятенный мозг — я тоже вспоминала.
Мои воспоминания были совсем свежими. На память приходили события минувших пяти дней. Я вспоминала тяжкий разговор с Корнелием, когда я выгнала его, и другой разговор, совсем короткий, но еще более тяжкий, когда мне удалось склонить его к терпению, поклявшись кровью Фортуната… Он мне поверил, а затем мы вместе разыграли наш новый спектакль. Дядя сдержал слово — его сторонники в Сенате проголосовали за меня. Мы набрали сто семьдесят три голоса, то есть на десять больше, чем нам было нужно. Божественный Виктор издал исключающий эдикт, и в тот же день Сенат назвал мою кандидатуру на должность первого министра.
Труднее нам пришлось с избранниками от народа. Даже умеренные обвиняли меня во всех смертных грехах, не только в неудачах внешней политики. Если бы у меня не было улик против Андрея Интелика, моя кандидатура не прошла бы ни за что. Я продала эти улики трибуну Кимону за голоса его сторонников и так набрала большинство…
Я победила всех.
Я получила власть, которой домогалась, в том возрасте, в каком добился власти Юст, мой величайший предок.
Он бы гордился мной! Он и Астрея — те двое, которые своей энергией и верой сотворили Божественный мир.
Сейчас заветный эдикт будет подписан, и я выйду из этого зала правительницей нашей державы, то есть всего Божественного мира.
Я сознавала это, и ощущения высшего счастья переполняли меня.
Конечно, моя власть не будет абсолютной, ибо у нас не варварское королевство, а мир цивилизации, у нас суровые законы, у нас другие ветви, берущие начало в Божественном праве и призванные ограничить власть первого министра. Но это тоже радует меня: моих врагов великий легион, они влиятельны, упрямы и упорны, а значит, предстоит борьба, схватка с людьми, с их глупостью, пороками и предрассудками — эта суровая борьба не даст мне расслабиться, я одолею всех и все, ведь я — Юстина.