Так вот, в это самое время, когда Клеменция уже сыграла свое соло, а Корнелий готовился сыграть свое, в гостевой ложе зала заседаний обнаружилось движение. Изумленному взору сенаторов предстала группа наряженных в диковинные одежды людей. Эти одежды напоминали не то старогреческие хитоны, не то домашние халаты, однако каждый такой халат был расшит золотой вязью. На округлых лицах едва приметными казались губы и глаза. Маленькие головы венчали конусовидные шляпы, также сверкающие золотом; большая шляпа на голове одного из гостей напоминала формой не то буддийскую ступу, не то вытянутый конусом ананас; поскольку у прочих чужестранцев подобной ступы-ананаса не было, правомерным казалось заключение, что это корона и что ее носитель — главный у новоприбывших восточных людей.
Рядом с неожиданными гостями внезапно обнаружилась никто иная, как София Юстина. Разумеется, она была не в восточном золотом наряде, а в форменном синем калазирисе логофета Империи. София вышла к парапету гостевой ложи и важно объявила сенаторам:
— Ваши светлости! Позвольте мне представить вам его святейшество Анг Чена, короля и верховного ламу Камбуджадеша. Его святейшество Анг Чен находится в Темисии с частным визитом. Узнав, что члены Высокородного Сената проводят свое заседание, Анг Чен пожелал самолично выразить вам свое почтение; вот зачем он здесь.
В этот момент князю Корнелию, чье место находилось у самой гостевой ложи, показалось, что княгиня София плутовато подмигнула ему. «Невероятная женщина! — снова подумалось Корнелию. — Из какой сокровищницы она вытащила эту золотую обезьяну? Как? Когда? Почему о приезде камбуждийского властителя никто не знал, даже я? Зачем тогда мои агенты едят мой хлеб?.. О, боги! Такого мы не видывали двадцать лет, с тех пор, как принимали микадо из Нихона! Вот так сюрприз, и как не вовремя!».
Пока Корнелий предавался размышлениям, каким же образом Софии удалось тайно доставить в космополис владыку наиболее могущественного и, пожалуй, самого загадочного государства Юго-Восточной Азии, этот самый владыка, с согласия заинтригованных его визитом сенаторов, принялся держать перед ними речь. К совершенному умилению потомков Фортуната, персонаж из далеких юго-восточных джунглей явил довольно сносное владение великим аморийским языком. Когда король Анг Чен закончил свою приветственную речь, слово опять взяла княгиня София Юстина. Она сказала, что визит его святейшества ознакомительный, но в перспективе возможно заключение союзного договора между Аморией и Камбуджадешом. Поскольку под «союзным договором» аморийцы обычно понимали вассальную присягу своему императору, постольку и слова Софии означали, что могущественный король Анг Чен размышляет, не стать ли и ему верным федератом Богохранимой Империи…