— Думаю, что у их особиста скоро работы прибавится?
— Ох, Владимир Иванович, дорогой ты мой… Делать сейчас особистам больше нечего, как болтунам языки урезать. Во-первых, на каждый роток не накинешь платок! А во-вторых, в чем-то они и правы… Партполитработа у нас в войсках ни к черту, сплошной формализм. Бывает, возьмет политрук газету «Правда» и передовицу зачитывает. Как в Гражданскую, скажи, а? И это на двадцать третьем году Советской власти! Чай, ликбез уж давно провели, чтобы громкие читки устраивать… А работа у особистов сейчас есть, да еще какая. Вот, я в Питер когда мотался, знакомого встретил, помните, он мне еще письмо красноармейцев читать давал? Так вот, как-то рано поутру пару дней тому назад пограничники заметили свежую лыжню, убегавшую в сторону Финляндии. Пустились в погоню и настигли средних лет финна. Весь распаренный, он, шатаясь, шел на запад. Молчал долго, но у нас и не такие кремни раскалывались! Выяснили: лыжник идет из Кандалакши в Финляндию, за ночь преодолел аж сто километров. «Неужто за ночь?» — не поверили особисты. «Да, — отвечал финн, — меня ведет великий неустрашимый дух Сису!» Вот это, точно враг…
— Насчет замполитов я с Вами. Арвид Янович, согласен… Говорить складно они не всегда мастаки, верно. Зато пример, как за Родину геройски погибнуть, всегда готовы подать…
— Нахрен надо гибнуть! — проворчал Лацис. — Как я слышу про героизм, так сразу понимаю: кто-то что-то упустил. На хорошей войне героизму вообще не место! Героизм, это когда надо дырку затыкать, а какая-то штабная сволочь батарею снарядами не обеспечила… За Родину умереть — дело святое. Но пусть уж лучше финны за свою родину умирают. А мы еще поживем… Вот, Вам еще ребеночка поднимать надо! Да еще и …это…
Помолчав минутно, Лацис вдруг выпалил:
— А давайте, мы с Вами наших в медсанбате проведаем, как там они? Тут напрямую, через лес, восемь километров! Пробка эта, я так думаю, до утра. Да нам и спешить пока нечего. Потому как — ну, притащим пушку на СПАМ, и что? Да там сейчас и без нас забот полон рот…Поставят её в дальний уголок, скажут — ждите! Пока еще с Кировского рембригада к нам приедет! Все одно день-другой проканителимся… Так что, может, сбегаем? Тем более, что Ваша девушка там так и застряла…
— Как застряла? Какая девушка? — оторопел я.
— Да Наташа ваша… Слушайте, упорная такая, мне аж за Вас страшно. Её три раза в Ленинград выгнать хотели, вотще. Помогает медсестрам, раненным стихи читает…
— Какие стихи? — тупо спросил я.
— Светловскую «Гренаду»., — пояснил Лацис.
«Вот ведь паршивка!» — подумал я и твердо себе пообещал: — «Увижу, задницу ей, дурр-ре белобрысой, надеру!»