— Скажи, Пааво, а где ты служил во время Великой войны? — немного помолчав, задал я нескромный вопрос.
— В прусском егерском батальоне! — ничтоже сумняшеся, с улыбкой отвечал мне Талвела. — При этом я носил чин штаб-ротмистра Отдельного Корпуса Жандармов… Я Империю не предавал! Это она предала меня…
… «Ну, как же не шпион?!» — с досадой подумал я.
… Между тем, синие сумерки призрачно наливались густой чернотой, будто в прозрачный и звонкий от морозца воздух, как в аквариум, медленно добавляли чернил. Все так же шелестел снег под полозьями саней, все так же побрякивала уздечка, все так же мерно шлепали по снегу лошадиные копыта…
Старый художник то пускал своего Сивку мелкой рысцой, то снова, словно задремав, сивый конек переходил на мерный шаг.
— Как ты думаешь, — спросил я своего нового командира. — что сейчас делают красные?
— Думаю, они сейчас стоят на этой же самой дороге, но километрах в восьмидесяти восточнее от нас! — задумчиво произнес Талвела. — Ночным маршам они не обучены, тем более, что 44-ая дивизия переброшена на наш театр военных действий прямо из степного Киевского Военного Округа, и с лесом не знакома. Представляешь, их выгружали из вагонов в том же самом виде, как грузили в Белой Церкви: у них ведь даже телогреек нет! Не говоря уж о тулупах…А один полк вообще одет в какие-то непонятные черные пиджаки. (Видимо, в лагерные бушлаты. Прим. Редактора) Наш человек на станции прибытия внимательно прислушался, о чем они там ругались: так вот, их должны были переодеть в пути. К нашему счастью, красные интенданты видимо, унаследовали все самые худшие черты интендантов старой армии! Так что наш противник идет в бой в брезентовых сапогах… (Точнее, в кирзовых, пошитых из многослойной хлопчатобумажной ткани, обработанной плёнкообразующими веществами. Названы так по месту первого производства, Кировскому обувному заводу (КирЗа), в 1936 году. Прим. Редактора). Так что, до красных нам еще ехать и…
— Тпр-р, Сивка…, — натянув вожжи, почему-то шёпотом сказал Аксель.
— Что там, волк? — встревожился я. Боюсь я волков… И шипящих злых кошек. И серых противных мышей… И еще мохнатых пауков.
— Да вы что! — успокоил меня Микки. — Коли бы это был волк, так лошадка бы захрапела! А она, вон, даже ушами не прядает…Что, дедуля, пописать захотелось?
— Смотри, сейчас сам не обоссысь. — все так же шёпотом, отвечал ему художник. — Впереди, прямо на дороге, стоит танк.
— Какой танк? — удивился Талвела, резко обернувшись к вознице.
— Полагаю, что Kristie-vaunu,[81] — авторитетно резюмировал иллюстратор юмористическо — противотанковой брошюры.