Убьют ведь меня завтра.
Ну и убьют.
Ну и…
И хер бы с ним.
— Товарищ лейтенант, еще кашки? — ласково, так, что мурашки по телу пробежали, холодно посверкивая стальным зубом, спросил старшина.
— Э-э-э… спасибо, я уж… сыт…
— А то съели бы еще, все равно выбрасывать…
— Петрович, угомонись… Скажите, Вас звать — то как?
— Саня… извините, лейтенант Петров! («Господи, опять Саня!»-грустно подумалось мне).
— Александр, а по батюшке…
— Иванович… но можно просто…
— Александр Иванович, а кем Вы до войны были?
— Студентом… Но вы не думайте! Я на курсах вневойсковой подготовки учился!
— А, на курсах… И долго?
— Три месяца, а затем в тюрьме сидел…
— В тюрьме, скажите пожалуйста… да за что же? Улицу перешли в неположенном месте?
Лейтенант гордо выпрямился и стал походить на того петушка из политического анекдота, который гордо заявил: «А я — политический террорист! Я пионерку в задницу клюнул!»:
— Я основал Русскую фашистскую партию!
— Какую-какую партию?! — недобро прищурился нацист Ройзман.
— Русскую…, — на лейтенанта было жалко смотреть…
— М-да-с. Господа, поздравляю вас! Теперь в нашем ковчеге действительно всякой твари по паре… И что же, у вас и программа была, и устав? И взносы членские? — язвительно осведомился подполковник.
— Программа была! «За единую и неделимую Россию! Слава Великому Февралю!»
— Опа! Почто же обязательно февралю? И какому именно? — округлил глаза старшина.
— Февралю семнадцатого! Когда воссияли идеалы Свободы! Вот помните, как в стихах Леонида Канегиссера: (Эсер, убийца видного чекиста Урицкого. Прим переводчика)
«На солнце, сверкая штыками —
Пехота. За ней, в глубине
Донцы-казаки. Пред полками
Керенский на белом коне.
Он поднял усталые веки,
Он речь говорит. Тишина.
О, голос! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война.
И если, шатаясь от боли,
К тебе припаду я, о, мать,
И буду в покинутом поле
С простреленной грудью лежать,
Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне,
Я вспомню: Россия! Свобода!
Керенский на белом коне…»
— Браво, юноша! — вежливо похлопал Вершинин. — Но говорю Вам честно и откровенно: за что я искренне уважаю большевиков, чтоб им в аду гореть, так это за то, что они этому фигляру хорошенько дали пинка под зад!
— Нет, а почему Ваша партия Русская? — не унимался обер-лейтенант.
— Потому, что Россия для Русских! — поднял вверх палец фашист Саня.
— А! А как же татары, малороссы, белороссы и всякая прочая, извините, мордва? — удивился я.
— Они могут основать свои, независимые национальные государства…
— Ага, значит, речь идет ни более, ни менее, как о расчленении России? Так я понимаю? — зловеще ухмыльнулся подполковник.