– Я тоже, – отозвался Старик. – В общем, этот парень молодчина… А вам, пожалуй, и в самом деле не мешает вздремнуть. Ведь выезжать придется около половины четвертого.
– Да. Велите разбудить меня.
Моло поднял заднюю полу палатки, подпер ее палками, чтобы было больше воздуха, и я улегся с книгой. Свежий ветерок врывался внутрь, под нагретую парусину.
Когда я проснулся, пора было ехать. По небу плыли темные тучи, и было очень жарко. Проводники упаковали в ящик из-под виски жестянки с консервированными фруктами, пятифунтовый кусок жареного мяса, хлеб, чай, небольшой чайник, несколько банок сгущенного молока и четыре бутылки пива. Кроме того, они прихватили брезентовый мешок с водой и подстилку, которая должна была заменить нам тент. М'Кола положил в машину двустволку.
– Не спешите возвращаться, – сказал Старик. – Мы будем терпеливо ждать.
– Хорошо.
– Наш грузовик доставит этого славного малого в Хандени. А своих людей он отправит вперед пешком.
– Вы уверены, что машина не подведет? Надеюсь, вы делаете это не только потому, что Кандиский – мой знакомый?
– Надо же помочь ему выбраться. Грузовик вернется к вечеру.
– А Мемсаиб все еще спит, – сказал я. – Может быть, она захочет прогуляться и пострелять цесарок?
– Я здесь, – отозвалась моя жена. – Не беспокойся о нас. Ох, как мне хочется, чтобы охота сегодня была удачна!
– До послезавтра не высылайте людей на дорогу искать нас, – сказал я. – Если найдем подходящее место, мы задержимся.
– Ну, счастливого пути!
– Счастливо оставаться, дорогая. До свидания, мистер Джексон.
Мы покинули свой тенистый лагерь и по дороге, которая змеилась, точно песчаная река, двинулись вслед за вечерним солнцем на запад мимо густой чащи кустарника, подступавшей к самой обочине, мимо невысоких бугров, то и дело обгоняя группы людей, шедших на запад. Одни совершенно голые, если не считать тряпки, стянутой узлом на плече, несли луки и колчаны со стрелами. Другие были вооружены копьями. Те, кто побогаче, прикрывались от солнца зонтиками, а белая ткань, служившая им одеждой, ниспадала широкими складками; женщины брели следом, нагруженные горшками и сковородками. Впереди словно плыли в воздухе тюки и связки шкур на головах туземцев. Все эти люди бежали от голода.
Я выставил ноги из кабины, подальше от нагретого мотора, надвинул на лоб шляпу, заслонив глаза от яркого солнца, и глядел из-под ее полей на дорогу, на путников, внимательно следил за просветами в кустарнике, чтобы не прозевать какого-нибудь зверя, а машина тем временем шла все дальше на запад.