Не желая закончить разговор на этой унизительной мысли, она подняла брови, искусно подражая виконтессе Девонли.
— Нет, лорд Барнсфорт, не могу вспомнить, где бы мы с вами могли познакомиться.
— Но вы знаете мое имя.
У нее екнуло сердце.
— А как же иначе? Лорд Уэнтуорт уже успел указать мне на вас, как и еще на некоторых других важных персон, — поспешила добавить она.
— Вот как? — Когда она кивнула, он задумчиво улыбнулся: — Тогда, безусловно, мы должны исправить создавшуюся ситуацию, миссис Сандерсон, ибо мне доставило бы удовольствие узнать вас получше.
Как и во время танца, он имел в виду нечто большее, чем выражали его слова. Что-то чувственное, пугающее и чуточку опасное.
Именно об этом предупреждала ее Виктория.
Именно такие фантазии возникали у нее после того летнего дня в Найтсбридже.
Эйдан видел, как затуманивались глаза вдовы и она теряла уверенность в себе. Он сам был удивлен своим более чем неприличным порывом. Боже, о чем он думал, так неосторожно давая волю желаниям, словно был зеленым юнцом, только что покинувшим классную комнату? Ему приятнее было верить, что он обладает подлинным даром очаровывать, когда дело доходит до искусства обольщения.
Но с этой женщиной, которая заставляла опытных в танцах кавалеров спотыкаться, он споткнулся о свои собственные намерения. И никак не мог понять почему.
О, он не был настолько глуп, чтобы верить в любовь с первого взгляда или даже, как в данном случае, со второго, но за последние несколько минут вдруг обнаружил, что влюблен в ее улыбку, в которой один уголок губ приподнимался выше другого, в полумесяцы ее глаз и ямочку на правой щеке, то появлявшуюся, то исчезавшую, словно затевая с ним игру.
Но она не улыбнулась ему, и это почему-то разочаровало его. Она отвела от него взгляд, и выражение ее лица изменилось, стало спокойным и решительным. Она приподняла подол юбки, чтобы не задевать неровности каменного пола.
— Я приехала сюда в сопровождении графини Фэрмонт, — заявила она, как будто эти слова защитят ее от него.
— Прекрасно, я хорошо знаю эту леди.
Ее зеленые глаза испуганно вспыхнули, но она владела собой.
— Тогда, пожалуйста, извините меня, я вижу в комнате ее милость. Подумать только, что она все это время искала меня.
Он позволил ей уйти. На пороге она остановилась и, оглянувшись, сказала:
— Благодарю вас за шампанское. — Решительное выражение ее лица смягчилось. — И за танец. И то и другое было очень любезно с вашей стороны.
Его обрадовало, что она так думает, даже если его поступок объяснялся личным интересом, а не добротой. То же чувство заставило его спросить: