Родник (Тайц) - страница 65
— Владик!
Она поспешила к нему и радуясь и сердясь на него.
Владик, стараясь не поскользнуться на обледеневшем тротуаре, побежал к ней:
— Мама! Откуда ты? Не сердись, мама… Я ведь не знал, что буду долго. Я не знал! — говорил он, моргая заснеженными ресницами.
— Выкладывай сейчас же: где пропадал?
Они пошли рядом, поддерживая друг друга.
Пришлось тут Владику всё рассказать: как он познакомился с Татой, как они встретились на катке, как он провожал её.
Метель постепенно стихала, ветер слабел. Когда Владик с мамой подошли к дому, снежинки уже не метались, как сердитые пчёлы, а тихо опускались на освещённую огнями Красную Пресню.
Восемнадцатая глава. Панорама
Владик довольно подробно рассказал маме, как Тата повела его по тёмному коридору, отперла двумя ключами толстую дубовую дверь и сказала:
— Заходи!
Владик не решался идти в темноту. Но тут Тата щёлкнула выключателем — чик! — и большие люстры осветили обширную комнату. Стены были сверху донизу увешаны картинами, рисунками, фотографиями и пожелтевшими газетными вырезками. Всё под стеклом. Везде наклейки с объяснениями. Посреди комнаты стояли витрины, полки, столы. За этой комнатой виднелась другая, такая же, за той — третья.
Владик растерянно стоял на пороге. А Тата подошла к подоконнику, взяла большую — больше школьной — указку и, держа её на плече, вернулась к Владику:
— Пойдём!
Она поманила его пальцем и уверенно, не сбиваясь, заговорила:
— Перед нами картина, изображающая уголок старой Пресни: вот конка, булыжная мостовая, ветхие лачуги…
Тата говорила без запинки, точно читала по печатному, и при этом чуть-чуть касалась указкой разных мест картины.
— Обратите внимание на характерные вывески: «Питейное заведение», «Съестные припасы братьев Грибковых», «Фабрика Сиу и К°»…
Владик слушал развесив уши. А Тата сыпала без умолку:
— Перейдём сюда. Мы видим на снимке «Трёхгорку», какой она была полвека назад. Она тогда принадлежала купцу Прохорову. Вот его особняк, где он один занимал двадцать комнат… — Тата повела указкой: — А вот здесь рабочие спальни, где ютились ткачи…
Владик увидел казарму, тесно уставленную двухэтажными нарами, на которых среди груды тряпья вповалку спали взрослые и дети.
— Я сам, — продолжала Тата, — работал на фабрике. Мне тогда было мало лет. Меня, как и всех детей рабочих, в то время послали не в школу, а в цех. Вот это я…
И Тата нацелилась указкой на фотографию худого паренька в огромной, осевшей на уши, серой папахе.
Владик вытаращил глаза на Тату:
— Тата, что за чепуху ты несёшь?
Тата засмеялась:
— Никакую не чепуху, а это я за дедушку говорю. Он каждый день водит экскурсии, объясняет. Вот я и запомнила всё, слово в слово.