Или…
«Да, мам. Да. Все именно так. Да, я врала тебе все это время. Да. Прости меня, а?» И что потом? Что будет потом – Надя не представляла.
– Ты соизволишь объяснить: что это было такое? – напомнила мать о своем присутствии, задумавшейся Наде.
– Я… Я люблю ее. – она ответила ровным и спокойным голосом, лишь чуть-чуть, самую капельку, споткнувшись в самом начале. Ее взгляд был так же спокоен, ясен и тверд. Она приняла решение, озвучила его и, теперь Наде предстояло отстоять свои слова… отстоять любой ценой… отстоять в одиночестве.
– В смысле «любишь»? Как подругу?
– Нет. Как женщину.
После этих слов мать подскочила к дочери и влепила ей звонкую оплеуху. Не ожидавшая такой атаки девушка растеряно всхлипнула, схватившись за мгновенно вспыхнувшую щеку рукой.
– Что ты несешь? – сквозь зубы прошипела разъяренная женщина, нависая над дочерью.
Надины глаза защипало, в горле встал тугой ком, жутко хотелось расплакаться, но она усилием воли подавила волну обиды и непонятного страха. Подняв взгляд в лицо матери она ответила чуть дрожащим голосом:
– То, что ты слышала. Я люблю ее как женщину, мама.
– Ты… Ты… Ты! – мать пыталась выговорить это слово, но ничего не выходило.
– Лесбиянка. – закончила за нее дочь, глядя прямо в глаза матери. Неужели когда-то это было самое родное и самое ласковое лицо в мире? Мама, которая всегда поймет, и выслушает, и даст совет? Родная, любимая мамулька, за которую и в огонь и в воду…
Неужели… это перекошенное злобой и отвращением лицо – твое? Я все та же Надька, все та же твоя единственная и самая любимая в мире дочь, и я все так же люблю тебя…
Что поменялось в мире за одну секунду?
Мать замахнулась, чтобы дать еще одну жгучую пощечину, но остановилась под взглядом дочери. Надя смотрела твердо и прямо на нее. Она видела занесенную для удара руку, но не сделала попытки уклониться. Ее взгляд, казалось, обездвижил женщину, подчиняя и заставляя отступать назад.
– Никогда не говори этого при мне. Слышишь?! Никогда!!! Больше никогда!!!
– Мам, не кричи, пожалуйста… Я тебя очень прошу.
– Ты не можешь… Не можешь… быть… такой… Это подростковый бунт? Или переходный возраст?! Может быть, протест против родителей??? В чем мы виноваты? Тебе чего-то не хватает? Может быть внимания? Да-да… В последнее время отец работает все больше, да и я сама…
Гнев уступил место растерянности. Мать бессмысленно скользила взглядом по кухне, но глаза все равно натыкались на сидевшую перед ней дочь.
– Ты же соврала? Да? Скажи мне, что ты соврала!
– Извини, мам… – Надя лишь отрицательно покачала головой.