Переломить ситуацию пока не удалось. Целый месяц шли непрерывные маневренные и позиционные бои. За это время сдали злосчастный Харрак и еще часть территории, но и у противника тоже было отобрано немало.
Танково-штурмовая бригада превратилась в просто танковую. Даже с учетом пополнений в ней редко насчитывалось одновременно больше трех десятков боевых машин, что уступало по штатам даже батальону. Вдобавок после смерти Лепса нового командира так и не было, и ею вечно командовали какие-то временные люди. Но пока положение оставалось сложным, о переформировании не могло идти речи. Оставалось одно: стиснуть зубы и выполнять свой долг.
«Драконы» поневоле сбавили скорость до самой малой, почти остановились в надежде, что гвардейцы все-таки поднимутся и пойдут вперед, поддерживая танки и поддерживаемые ими. Башни непрерывно двигались в поисках целей, орудия выплевывали снаряды, но и с той стороны продолжался огонь, и пехота упорно не хотела отрываться от спасительной земли.
– Ладно. Я пойду, – решился наконец Чачу.
Что еще оставалось делать?
Набрал в легкие побольше воздуха, словно собираясь нырнуть, выдохнул, решительно открыл люк и резко выскочил наружу. Рядом засвистели пули, но Бат уже спрыгнул с танка, упал за какой-то бугорок, откатился в сторону, а затем заставил себя подняться.
– Гвардейцы! Массаракш! В атаку! Здесь все поляжем! Только вперед! Бей гадов!
Послушались. Там и здесь фигурки в знакомой форме стали отрываться от земли, перебежками устремились на врага. Танки сразу прибавили ход. Даже, кажется, усилили огонь, если такое только было возможно. Окопы противника были совсем близко, когда что-то вдруг больно ударило Чачу в голень, заставило упасть. Сапог мгновенно пропитался кровью. Бат попытался вскочить, но ноги не держали, боль была адской, и тогда лейтенант просто пополз вперед.
– Господин офицер! Вы ранены? – Какой-то гвардеец оказался рядом, потянулся за бинтом.
– Вперед! В атаку, массаракш!
В окопах уже стали рваться гранаты.
Ворвались. Ворвались же!..
* * *
В палате было непривычно спокойно. Казалось невероятным, что никуда не надо идти или ехать, отдавать приказания и получать их, проверять всякие мелочи, что-то рассчитывать, кого-то подгонять. Здесь даже не стреляли. Нигде.
Бывают же такие места! Тыл…
Нога на удивление почти не беспокоила. Пуля перебила кость, и теперь конечность пребывала в гипсе, не давала полноценно передвигаться, но в остальном все было сравнительно хорошо. Еще легко отделался: госпиталь был полон безногими и безрукими, которым уже никакая медицина не поможет вновь стать здоровыми до конца. А кость… Да срастется она, в конце концов! Жаль лишь, даже на прогулку не выйдешь. И странно в то же время: отсюда все началось, и сюда же привезли в госпиталь. Глубокий тыл, перевалочная база. Палунг.