Это была чрезвычайно тяжелая, холодная зима, полная одиночества и отчаяния; свою чудовищную неудачу и чувство вины я глушила, посещая немыслимое количество деловых встреч, а вечера проводила на беговой дорожке в спортзале. Я с нетерпением ждала весны, которая высушит мои слезы и – кто знает? – может быть, поможет забыть все то, что я натворила.
Город, который всегда был на моей стороне, на этот раз словно отвернулся. Всюду я натыкалась на счастливые семейные пары с малышами, целующихся влюбленных, молодоженов, даже кошки в этом городе ходили по грязному снегу по двое; я в мгновение ока стала изгоем, наказанным за безнравственное поведение и развал крепкой ячейки нашего общества.
В то время как я была уволена с брачного рынка с волчьим билетом, мои подруги медленно, но уверенно продвигались к почетному званию «несвободна». Беспокойный мачо, не оставлявший Нине ни минуты на раздумья, переехал к ней жить. Это случилось после исторического кунилингуса, который он исполнил в полупустом зале кинотеатра «Романов Синема» на просмотре полнометражной киноленты «Бесславные ублюдки». Никогда еще Нина так не сопереживала героям; она была покорена и, по большому счету, потеряна для общества. Наша подруга приобрела крайне неприятную для всех несвободных девушек привычку начинать любую фразу со слов «мы с Андреем».
– Вчера мы с Андреем думали, что бы такое подарить его маме. А потом Андрей пошел и купил ей пельменницу.
– Романтично, – отозвалась я.
– Мы все любим пельмени. Она будет их нам лепить!
– Я рада, что он хотя бы не подарил ей килограмм фарша.
– А Веня мне в последнее время вообще ничего не дарит, – вздохнула Катя. – Я бы даже фаршу была рада.
– Банковский кризис на дворе, – вступилась за Вениамина Нина. – Поимей совесть. Ты ж только бриллиантами с него берешь! Хочешь, мы с Андреем что-нибудь тебе... эдакое...
– Нет! – вскрикнула Катя. – Не надо эдакого!
Подарки Андрея, парня с психологией простого военного и полным отсутствием каких-либо комплексов, и вправду отличались своеобразием. Решив, что я приуныла, Андрей и Нина уже предприняли попытку меня взбодрить. В результате они вручили мне небольшую мечеть из металла с милыми полумесяцами на башнях, которую они привезли из Стамбула. Подарок, конечно, был странным, но самую главную изюминку его я обнаружила не сразу. Мечеть завывала, – причем небольшие размеры модели явно компенсировались громкостью издаваемых ею звуков. Первый рев, напоминавший о воздушной тревоге, раздался глубоко за полночь. В дверь застучали соседи.
Спросонья я попыталась как-то утихомирить подарочек и чуть не пробила руки острыми шпилями и милыми моему сердцу полумесяцами. Выла мечеть не тогда, когда мне этого хотелось, а ровно в часы, предназначенные для намаза; добавьте к этому еще и то, что выключить звук было невозможно. Путем демонических усилий мне удалось выцарапать из нее батарейки, после этого я отправила подарочек на балкон.