— Что-нибудь слышал про это место? — поинтересовался он у Чака.
— Психбольница, вот все, что я знаю.
— Для невменяемых преступников, — уточнил Тедди.
— Иначе нас бы сюда не направили, — сказал Чак.
Опять эта сухая ухмылочка.
— Как знать, Чак. Ты не производишь впечатление стопроцентно уравновешенного человека.
— Может, пока мы здесь, я забронирую себе кроватку на будущее. Пусть подержат.
— Неплохая мысль.
Мотор ненадолго заглох, пока паром разворачивался вправо вместе с течением, а затем снова затарахтел. Перед ними теперь было открытое море, а паром кормой подплывал к причалу.
— Насколько мне известно, они применяют радикальные подходы, — сказал Тедди.
— Красная зона?
— Нет. Просто радикальные. Есть разница.
— В последние годы она стирается.
— Бывает, — согласился Тедди.
— А эта сбежавшая пациентка?
— Про нее я мало что знаю, — сказал Тедди. — Прошлой ночью она слиняла. Ее имя записано у меня в блокноте. Остальное, надеюсь, нам расскажут.
Чак оглядел бескрайнее водное пространство.
— Куда ей деваться? Поплыла домой?
Тедди пожал плечами:
— Наверняка их пациенты находятся в плену разных иллюзий.
— Шизофреники?
— Почему нет. Сомневаюсь, что ты здесь увидишь обычных монголоидов. Или какого-нибудь типа, которого пугают трещины в асфальте, или беспробудную соню. Насколько я мог понять из дела, тут настоящие психи.
— И сколько из них, по-твоему, придуриваются? — спросил Чак. — Меня это давно занимает. Помнишь «восьмерок»>[1] на войне? Сколько из них, как ты думаешь, были действительно психами?
— Был у нас, в Арденнах, один тип…
— Ты был в Арденнах?
Тедди кивнул.
— Однажды он проснулся и заговорил задом наперед.
— Слова?
— Предложения. Например: «Крови следы тут, глядите, сержант». А вечером, сидя в окопе, он охаживал себя по голове камнем. Методично так стучал. Мы офонарели и даже не сразу поняли, что он выцарапал себе глаза.
— Иди ты.
Тедди покачал головой, словно сам себе не веря.
— Через несколько лет мне рассказал один парень, что в госпитале для ветеранов в Сан-Диего вместе с ним был слепой, который говорил задом наперед. Его разбил паралич, и врачи не могли установить причину. Парень сидел у окна в инвалидном кресле и весь день разглагольствовал про свой урожай зерновых. А вырос он, между прочим, в Бруклине.
— Да, когда парень из Бруклина считает себя фермером, это, пожалуй, тянет на восьмую статью.
— Я тоже так думаю.