Время летело быстро. Я принесла радио, наполнив звуками дом, энергично взялась убираться на кухне, вытрясла матрасы, вычистила полки, выселила толстых пауков и подмела оранжерею. Приятно будет здесь завтракать. Завтра отыщу ближайший магазин и позвоню Рикки.
Потихоньку опускалась ночь, и к девяти часам сад, обрамленный изгородью, потемнел. Тени примостились в углах — и я поняла, что сильно устала.
Присутствие тети Эммы стало более явным. Я закрыла черный ход, заперев его на задвижку. Мне стало смешно, глядя на тяжелую пару ботинок для работы в саду. Легкий вечерний ветерок через разбитое стекло шелестел подвешенными на гвоздях пучками сухих цветов. Что она делала с ними? Я прошла через оранжерею на кухню, затем через кухню в гостиную, закрывая за собой двери. Чувство было странное, будто я отступала перед надвигающейся силой. Днем гостиная хранила увядающее очарование: там были симпатичные безделушки, семейство китайских кошек восседало на подоконнике. На двух больших стульях — вышитые чехлы; бедная одинокая старуха. Но сейчас тусклый свет слабых, слишком затененных лампочек приводил в уныние. Завтра куплю лампочки на 100 ватт и наполню дом светом.
Ну, а сейчас последняя чашечка кофе — и в постель. Моя рука потянулась выключить радио на чистом кухонном столе, так как шум казался не к месту — и тут молчание окружило меня. Я устала, да, я чертовски устала. Я даже не смогу выпить кофе. С трудом, пошатываясь от усталости, я поднялась вверх по ступенькам, бросила спальный мешок на кровать, разделась и с блаженством забралась в него.
Я проснулась, совсем очнулась от сна! Мой мозг тут же запечатлел, где я находилась, пока глаза осматривали незнакомые очертания комнаты и резной узор, оставленный на стене лунным светом, — я прислушивалась.
Внизу кто-то был! Я тихо свернулась в клубок под одеялом. Почему я так упряма, почему я одна? Звук шел со стороны черного хода и напоминал шарканье ботинок, как будто кто-то возвращался после работы в саду! Мне вспомнилась пара тяжелых старых ботинок у черного хода, как бы поставленных там чьими-то узловатыми руками.
Тетя Эмма! Ужас охватил меня, но и заставил двигаться. Я выскользнула из спального мешка, ноги тут же охватило холодом. Я должна знать, была ли это тетя Эмма?
Очень осторожно спустилась по лестнице. Тени темным ковром лежали в гостиной. Сама как тень, я скользнула через нее на кухню, подавляя возглас страха, пока, наконец, не поняла, что длинная черная тень у шифоньера — это очертания сложенной деревянной ширмы, а не фигура неподвижной престарелой дамы.