Прицельная стрельба уходила в область спорта, так же, как стрельба из лука, как фехтование, как метание дротиков и молота. Обычное оружие одной эпохи в следующей приносит лишь олимпийские медали.
В тот день я стрелял не особенно блестяще, и у меня не было настроения после стрельб сидеть в клубе. Когда я представлял себе, как объятый пламенем Питер вывалился за борт и утонул, очень многое начинало казаться не стоящим внимания. В июле я должен был участвовать в соревнованиях за Королевский Кубок, а в августе — ехать в Канаду, и по дороге домой я размышлял, что, если я не хочу опозориться, мне следует попрактиковаться.
Мне довольно часто приходилось ездить в другие страны, и, поскольку перевозка винтовок через границу — это всегда проблема, я заказал себе для них особый чемодан. Он был фута четыре в длину и внешне ничем не отличался от обыкновенного чемодана большого размера, но внутри был выложен алюминиевыми пластинами и разделен на отделения. В нем было все, что могло понадобиться на соревнованиях — кроме трех винтовок, еще всякие мелочи: блокнот, наушники, подзорная труба, ремень для винтовки, перчатки для стрельбы, машинное масло, шомпол, фланелевые лоскуты, щеточка для чистки, ком шерсти для смазывания дула, теплый свитер, две оливково-зеленые спецовки и кожаная куртка. В отличие от большинства людей я всегда вожу оружие готовым к стрельбе, с тех самых пор, как однажды выбыл из соревнований из-за того, что задержался в дороге и явился на стрельбище впритык, а винтовка у меня была разобрана и руки тряслись от спешки. Вообще-то оставлять на месте затвор не полагается, но я часто так делал. Я строго придерживался правил только в том случае, если моему чемодану предстояло путешествовать в багажном отделении самолета. Тогда его обвязывали, опечатывали и со всех сторон обклеивали ярлыками; и я ни разу не терял его — возможно, именно благодаря тому, что по внешнему виду чемодана невозможно было догадаться, что у него внутри.
Сара поначалу относилась к моему увлечению с большим энтузиазмом и часто ездила со мной в Бисли, но со временем, как и большинство женщин, устала от пальбы. Устала она и от того, что я трачу на это столько времени и денег; Олимпийские игры заставили ее смягчиться, но не намного. Она не раз ядовито замечала, что я всегда выбираю себе работу в южной части Лондона, чтобы удобнее было выбираться на стрельбище. На это я отвечал, что, если бы я был лыжником, глупо было бы селиться в тропиках.
Хотя Сара была по-своему права. Стрельба обходилась недешево, и мне не удалось бы заниматься ею так долго без помощи косвенных спонсоров. А спонсоры ожидали от меня, что я не только поеду на Олимпиаду, но поеду туда в полной боевой готовности. И до некоторых пор я был только рад выполнять эти условия. «Старею», — подумал я. Через три месяца мне должно было исполниться тридцать четыре.