Я мельком подумал, не слишком ли я привыкну к одиночеству, если она проживет в Норидже целый месяц.
— Я хотел бы приехать на похороны, — сказал я.
— Да. Хорошо, я дам тебе знать.
Мне резко и холодно пожелали спокойной ночи — впрочем, мое «спокойной ночи» тоже трудно было назвать особенно нежным. «Если мы и от вежливости откажемся, — подумал я, — все полетит к черту».
Семейный очаг давно уже остыл, и мы были готовы его замуровать.
В субботу я сел в машину со своими «маузерами» и «энфилдом» номер четыре, и отправился в Бисли, на стрельбище в Серрее.
За прошедшие несколько месяцев мои визиты туда сделались значительно реже, отчасти потому, что стрелять зимой из положения лежа — удовольствие маленькое, но прежде всего потому, что моя страстная любовь к спорту несколько поостыла.
Я уже несколько лет был членом британской сборной по стрельбе, но никогда не носил никаких знаков, показывающих это. В баре, после стрельб, я помалкивал, слушая, как другие вслух анализируют свои удачи и промахи, изливая свое возбуждение. Я не любил болтать о своих победах, ни о прошлых, ни о нынешних.
Несколько лет тому назад я рискнул отправиться на Олимпиаду. Олимпийские игры — это состязание одиночек, и для меня там все было непривычным.
Даже винтовки были другие, и дистанции тоже (триста метров). В этом виде спорта правила Швейцария. Но я все же стрелял неплохо и пробился на верх турнирной таблицы, что для британца было просто замечательно. Да, это был мой звездный час; но с тех пор воспоминание о нем успело потускнеть и сделаться расплывчатым.
В британской сборной, которая соревновалась в основном с бывшими странами Содружества (то бишь нашими колониями) и часто побеждала, стреляли из винтовок 7,62 мм на разные дистанции: 300, 500, 600, 900 и тысячу ярдов.
Я всегда наслаждался, тщательно прицеливаясь, определяя скорость ветра и температуру воздуха и в зависимости от этого корректируя прицел. Но теперь подобное искусство становилось бесцельным как с внешней, так и с внутренней точки зрения.
Блестящие элегантные «маузеры», которыми я так дорожил, вот-вот должны были устареть. В наше время, похоже, лишь террористы-снайперы нуждаются в безупречных винтовках, бьющих без промаха, а террористы пользуются оптическими прицелами, которые спортивные стрелки предают анафеме. А современная армия поливает противника свинцом не глядя. Армейское оружие не рассчитано на прицельную стрельбу, и к тому же каждый шаг вперед в эффективности влечет за собой дальнейшую утрату эстетики. Современная стандартная самозаряжающаяся винтовка — это монстр с магазином на двадцать патронов, газовым зарядным механизмом, способный стрелять непрерывно и наполовину сделанный из пластика, для легкости. А на горизонте светила винтовка без ложа, из которой можно стрелять от бедра, уже откровенно не рассчитанная на точность попадания. Винтовка с инфракрасным прицелом для ночной стрельбы. Бездымный порох. Автоматы. Что дальше? Нейтронные снаряды, выстреливаемые из наземных пусковых установок, способные остановить танковую армию? Новый тип аккумулятора, позволяющий создать лучевые винтовки?