Впрочем, его дружки с «соседями» кое-как поладили. К тому же призраки щедро заплатили за помощь золотом из старого клада. И вся компания бодро двинулась на поиски талисмана: по виду — четверо, на самом деле — семеро…
Всякого повидали приятели-разбойники и их «соседи», в разных краях побывали. А пока по свету шлялись, случилось то, чего Красавчик уразуметь не мог. Только понял со слов друзей, что кто-то очень грозный и сильный вконец разнес руины Кровавой крепости, превратил в битый щебень волшебный каменный круг и покончил с многовековым существованием призрачных магов, оставшихся в лесу. Кто так лихо развлекся и как ему это удалось — про то пусть расскажет кто-нибудь помудрее Красавчика. Зато разбойник знает, что «соседи» избежали участи своих сообщников-привидений. Ураган, Орхидея, Фолиант остались в телах разбойников — но потеряли свою силу.
Каждый из «соседей» смотрел глазами человека, который его «приютил». Ощущал вкус пищи, которую тот ел. Слышал все, что происходит вокруг, ощущал боль, холод, жару, но не мог по своей воле даже пальцем шевельнуть. А то, что маг беззвучно «говорил», различал только хозяин тела. Лейтиса говорила: «Такое чувство, будто стерва Орхидея стоит за моей спиной и шепчет тихонько на ухо…»
Лейтиса с Орхидеей проводили в перебранке целые дни — вернее, то время, когда никто из посторонних не слышал беседы женщины с невидимой собеседницей… со стороны выглядело это презабавно. Впрочем, Лейтиса воспринимала это как безобидную потеху. Ругаться она любила и умела, а тут всегда рядом собеседница. Не скучно! К тому же старуха помнила, что за всеми приключениями ей удалось сбросить с плеч годиков этак тридцать и снова стать бойкой молодкой, так что расстраиваться у нее повода не было.
Недомерок и Фолиант чаще хранили молчание, так как глубоко и искренне друг друга презирали. Старый ученый считал неграмотного бродягу говорящим животным, а для Недомерка самой убийственной фразой было «шибко умные все стали!..»
А вот Шершень с Ураганом поладили неплохо. У них было немало общего: оба вояки, оба привыкли командовать, оба предпочитали решать затруднительные вопросы силой… Словом, правильно сказала Лейтиса: «Спелись, голубчики!»
Красавчик наблюдал со стороны за приятелями, которых стало вдвое больше, и радовался, что ни с кем не делит себя, ненаглядного…
— Скажи Фолианту, — заявила Лейтиса, — мол, чем закатывать истерики из-за песни, лучше бы рассказал, что за рукопись такая, какого демона мы за ней охотимся? А то все «потом!» да «ценность великая»… Мы поверили, тащимся в Аргосмир — а если без толку?