— Почему? — сквозь слезы спросила она. — Он неправильно поступил.
Полина некоторое время молчала, не зная, как объяснить дочери ее неправо-ту и в то же время не обидеть. Наконец она заговорила:
— Не стоит привязываться к определенной системе отчета, дочка.
Стеллия подняла голову и с удивлением взглянула на мать.
— Да, — улыбнулась Полина. — За время жизни с твоим отцом я многое почерп-нула из его философии. Но то, что я сейчас тебе скажу, я взяла не из его слов. Это мои собственные мысли, хотя, не спорю, на них меня натолкнул Корен, — лицо По-лины стало мечтательным, она улыбнулась и продолжила: — Каждый человек выду-мывает собственную систему отчета, так сказать собственные рамки поведения. Со-гласно этим рамкам такой-то человек должен поступать так-то, такой-то так-то, а иначе он "неправильный". По твоей системе отчета он должен был поступать иначе. Я не говорю тебе о людях, которые изредка появляются, с серьезными отклонения-ми в психике, заставляющими идти их на страшные поступки наподобие убийств. Я имею ввиду повседневные "хорошо-плохо". Однако рамки остаются рамками. Они не могут вместить всю сущность человека, а как бы обрезают по своим границам все, встречающееся на ее пути. И получается, что все в рамку не вместилось, быть может, самое главное осталось за ее пределами. А внутри рамки — какой-то неясный огрызок человеческого поступка. И ты, смотрящая на этот поступок через подобные рамки, видишь такой вот огрызок, а важного не замечаешь — оно просто не вмести-лось в твои рамки. А вдруг объяснение его поступка кроется как раз за их предела-ми?
Стеллия вытерла слезы тыльной стороной руки и слабо улыбнулась.
— Ты права. Расскажи мне о папе. Как вы познакомились?
Полина, продолжая мягко водить ладонью по черным, как смоль, волосам дочери и невидящим взглядом глядя куда-то вперед, тихо заговорила:
— Я была столь же молода, как и ты сейчас. Был праздник летнего солнцестоя-ния, уже вечерняя часть. Как ты знаешь, она проходит в саду Императора. Помню, я была в длинном обволакивающем наряде темно-фиолетового цвета. Корен стоял у Главного Фонтана и смотрел, как струится вода. Такой молодой, статный, в черном плаще. Он казался каким-то недосягаемым, но в то же время одиноким. Мне часто говорили, что с ним невозможно познакомиться, что он все время молчит и лишь искоса посматривает на вас. Я решила проверить это. Я приблизилась к нему и мол-ча встала рядом. Некоторое время он действительно не обращал на меня внимания или просто не замечал, не знаю, потом обернулся. Вскользь посмотрел на меня, мне стало как-то не по себе, и вдруг заговорил. Я была поражена, о нем я слышала от подруг. Они говорили, что он не реагирует, если пытаешься поговорить с ним. Не то что молчит, но… Трудно объяснить. Впрочем, ты знаешь, ведь ты его дочь. Он ска-зал: "Смотрите! Как затейливо струится вода, а все из-за формы самого фонтана. Это как бы ее система отсчета, а если фонтан будет другой формы — она заструится иначе. А на самом деле вода другая. Она не изворачивается и не извивается, она медленно плывет куда-то. Так же происходит и с нами". Это примерно то, что он мне сказал. Я была изумлена и очарована одновременно. С этих его слов все и нача-лось. Конечно, с ним не так уж легко было иметь отношения, он никогда не прояв-лял бурно своих чувств. Меня часто спрашивали, как я с ним общаюсь, если он все время молчит. Но со мной он не молчал. Нам было хорошо вместе, да и сейчас я больше остальных понимаю его.