— Натальи Сергеевны?!. — Бледнея, опираясь широкими ладонями на стол, Витковский медленно поднялся.
— Ложь, — негромко сказал он, выйдя на середину комнаты.
— Ложь? Хотел бы я, чтобы это была ложь... Когда я увидел в доме Журиной фотографию лейтенанта Круглова, то не поверил своим глазам. Пришлось обратиться за помощью в министерство, в Центральный военный архив.
— Ради чего?
— Ради истины.
— Но почему вы не предупредили меня раньше?
Василий Александрович взглянул на Витковского: он ссутулился, безвольно опустил плечи, морщины на его лице углубились, синеватые порошинки резче проступили на тяжелом подбородке. Да он совсем старик! Какая перемена!
В дверях показалась Пелагея Романовна. Витковский слабо махнул рукой, и она удалилась, не сказав ни слова.
— Что же вы посоветуете мне? — неожиданно обратился он к Синеву.
— Пусть ваша совесть будет вам советчицей.
— То есть? Неужели вы до сих пор считаете меня виновным? Не верю. Кому-кому, а вам-то отлично известны законы войны...
Синев не дал ему договорить:
— Законы войны? Бросьте оправдываться!
— Не забывайтесь, полковник!
— Нет, я скажу все. Вы застрелили человека, даже не запомнив его лица: второпях сунули пистолет в кобуру и пошли дальше. Вы спокойно оправдали себя законами войны и вскоре позабыли о своей жертве...
— Я попрошу вас, Синев!
— Да если бы не ваша встреча с Журиной, вы долго бы еще ходили в праведниках.
— Это трагическая случайность. Вы не даете себе отчета! — бросил ему в лицо Витковский и хотел было выйти вон.
— Нет, постойте. Ну-ка, вспомните, как было дело. Вы ни с кем не посчитались, — ни с командиром дивизии, ни, тем более, со мной, командиром дивизиона — и безрассудно приказали снять противотанковые батареи с открытых огневых позиций в самый разгар боя и на виду у своей пехоты, чем вызвали страх среди новичков. И тут же бросились останавливать их любой ценой. Вот ведь как было дело. Вам следовало бы гордиться своими людьми, которые и в том отчаянном положении отбили немецкую контратаку, а вы их обвинили в трусости. Так неужели вас не мучает совесть?.. Ну, что ж, вы можете не отвечать мне, но ваша-то собственная совесть, рано или поздно, потребует полного ответа.
Не взглянув больше на Витковского, который стоял к нему спиной, он взял соломенную шляпу и вышел. В маленькой передней столкнулся лицом к лицу с Пелагеей Романовной. Она умоляюще посмотрела на него заплаканными глазами.
У крыльца стояли два запыленных «газика», радиатор к радиатору. Синев сдал свой назад, обогнул директорский, чуть не задев его крылом, и осторожно вырулил на середину улицы.