Благо, что вскоре они с Федором уехали в отпуск — с глаз долой.
И теперь, оглядываясь назад, Надя уже более спокойно рассудила, что — нет, женское счастье соткано не из одних поэтических мгновений. Есть в нем и тревоги, и заботы, и огорчения, без которых вообще не бывает никакого счастья...
Время к концу года ускоряет бег, словно зажатое в теснины неотложных дел. Федор уходил на площадку в седьмом часу утра и возвращался домой позже Нади. Он готов был горы сдвинуть, не чувствуя усталости. Его бригада заканчивала большой дом, на который с нетерпением поглядывали будущие жильцы: все квартиры были давно распределены на заседании постройкома. Ну как же тут не подналечь, чтобы порадовать людей в канун Нового года.
Утром, собираясь в трест, Надя пожаловалась ему:
— Мы с тобой не видимся целыми днями.
— Ничего, дни скоро станут прибывать, — ответил он, приглядываясь к ней: как похорошела! (Если бы кто сказал раньше, что Надежда Николаевна Бороздина может быть еще красивее, он бы даже обиделся за нее.) Видно, женская красота, в отличие от мужской, всегда в движении.
Случалось, что это светлое течение его мыслей перебивалось коротким воспоминанием о еще недавно любимом генерале: с ним было связано самое горькое разочарование в жизни Федора Герасимова. И он вынужден был признаться, что лишь теперь по-настоящему понял то, что давно уже осудила партия. Выходит, что правда истории глубже всего постигается через правду твоей жизни. Федор духовно возмужал за последние месяцы — больше, чем за все эти годы противоречивых раздумий. Теперь прошлое виделось ему отчетливо, во всей сложности довоенных событий, которые совпали с его детством. Окончательно растаял мираж Витковского, и Федор, осматриваясь вокруг, чувствовал в себе ту зрелую решимость, что уже не поддается никаким преходящим влияниям.
Сегодня комиссия принимала новые объекты. Федор не любил, когда его отрывали от работы, но был рад встрече с Василием Александровичем Синевым, которого не видел целую неделю. Пока не в меру придирчивая комиссия искала недоделки, как ищут хлеб насущный, они вдоволь наговорились и о прошлом, и о будущем.
— Видишь, Федя, без актов нигде не обходится, — с улыбкой сказал Синев. — На фронте сдавали по акту оборону, когда подтягивались к передовой свежие дивизии. На стройке надо сдавать по акту готовые дома. Словом, наше поколение привыкло все оформлять документами.
— А разве между поколениями не такие же отношения? Я считаю, что они должны быть еще строже.
— Верно. Чтобы некоторые юнцы не разглагольствовали, что старшее сдает младшему дом с недоделками. И чтобы витковские не смотрели на прошлое, как на черновой набросок, который можно исправлять по собственному усмотрению. Нет, Федя, история — не черновик, она сразу пишется набело, и никто — ни бог, ни царь и не герой — не смеет прикасаться к народному оригиналу. Ты должен это знать, Федор, тебе жить.